Тирания Я: конец общего мира

Видимо, мы оказались не готовы. Человечество в целом. Всего за несколько лет, со скоростью молнии, мы поочередно столкнулись с двумя событиями, размах которых продолжил менять ход нашей жизни. Это нас ошеломило – как в боксе, когда получаешь хук справа, но тут же за ним прилетает еще один слева, и перед глазами все плывет. Голова и правда пошла крýгом, экономическая система засучила рукава. Она сумела блестяще откликнуться на потребность в самодостаточности и мобильности, проявившуюся еще во времена неолиберального поворота 1980-х годов. Но, насторожившись, мы сразу увидим всю серьезность последствий: возникла зависимость. Это и впечатлило, и встревожило. У многих новшество начало отнимать силы – у взрослых, подростков и даже детей. Об этом заговорили в прессе и в семейном кругу. Между тем в тени оставался еще один фактор, не менее существенный, но не столь явный, – он проявится позже: это распространяющееся чувство, что я нахожусь в центре. Таким был результат того, что нам понравилось быть в курсе очень многих вещей, не давать себя провести, продвигаться более четкими тропами и более уверенно считать себя творцами собственной судьбы. Это были лишь первые шаги этоса, для которого технические средства – главная опора. Ведь, с одной стороны, техника все время будет усложняться, поддерживая заданную динамику. С другой, цифровая индустрия, которая вскоре вырвется вперед, по всей планете успела сполна овладеть впечатляющими неиссякаемыми ресурсами, заложенными в концепции систем, создающих иллюзию большей независимости и одновременно собственной значимости. Она мобилизует все необходимое для постоянной подпитки этой двоякой убежденности. Люди же не только дали себя провести, но еще и навсегда – как нечто неизгладимое – сохранят отпечаток изначального удовольствия, вообразив, будто достигли новой формы самодостаточности.

2. Где «i», там и «я» [Всё могут короли]

Завсегдатаи громких «ивентов» часами толпились возле Конференц-центра в Сан-Франциско. Несколько дней ходил слух, что там готовится историческое событие. Все пребывали в нетерпении, а избранные искусно держали паузу и нагнетали напряжение. Шестого мая 1998 года Стив Джобс, за год до этого вновь возглавивший компанию, которую сам же создал двумя десятилетиями ранее, собирался представить новый продукт – говорили, что это будет нечто потрясающее. И вот, один на сцене перед гулким залом, вооружившись радиомикрофоном, он начинает одну из своих знаменитых keynotes («презентаций»), секрет которых был известен ему одному. Идеальная ритмически выверенная драматургия: сначала – манипуляции пультом, на гигантском экране демонстрируются основные особенности компьютера последней модели, но сам объект пока скрыт от аудитории. Джобс утверждает, что это мощное устройство, с которого можно быстро выйти в интернет, оно позволяет организовать себе удобное рабочее место – персональное. Джобс одним махом скидывает покрывало, под которым на пьедестале – предмет всеобщего внимания. Во внезапно воцарившейся тьме прожектор высвечивает единственный экспонат – iMac. Виртуозный гипнотический трюк награждается громом аплодисментов.

Моноблочный компьютер разительно отличался от своих предшественников с их стандартными малопривлекательными формами. Это было нечто цветное, компактное, в полупрозрачной оболочке, сквозь которую просматривалось содержимое. Облик в стиле техно-поп роднил устройство с какой-то чудодейственной сущностью, словно «прилетевшей с другой планеты», – именно так выразился Стив Джобс и тут же уточнил: «С доброй планеты». Машина, задуманная вместе с дизайнером Джонатаном Айвом, моментально выполняет операции благодаря быстрым процессорам, и с ней легко обращаться – решение для взаимодействия «человек – компьютер», продолжающее поиски в области эргономики, которые всегда вела компания Apple, выше всяких похвал. Расторопность новинки и изящество ее форм закрепляют за пользователем новый статус: что бы он ни делал – никакого сопротивления, да еще можно заглянуть в утробу этого механизма, изнутри рассмотреть связь, в обозначении которой префикс «i»[55] говорит о полной власти индивида над принадлежащим ему компьютером.