Тирания Я: конец общего мира

В том же 2013 году дальновидный созидатель сообщил о намерении построить транспортную систему, получившую название Hyperloop, – своеобразный поезд будущего, развивающий скорость до 1200 км/ч и состоящий из обшитых фотоэлектрическими панелями капсул, летящих на воздушных подушках: первые прогоны, намеченные между центрами Лос-Анджелеса и Сан-Франциско, должны были длиться менее получаса. Затем, в 2016 году, он основал Neuralink, нейротехнологическую компанию по разработке имплантов, вживляемых в мозг «для слияния человеческого и искусственного интеллекта», что должно «расширить» наши когнитивные возможности, и уверяет, что себе их уже установил. Неужели все эти программы инициировал один человек? Да. И этот человек полагает и заявляет во всеуслышание, что в его силах – в одиночку – изменить к лучшему значительную часть нашего мира. В этом смысле можно сказать, что он олицетворяет – в абсолютном проявлении – самый символичный архетип весьма своеобычного племени, ставшего на рубеже 2010-х годов предметом культа, не знающего границ: перед нами стартапер. Или успешный предприниматель, типичный для ведущей отрасли нашего времени – цифровой.

Их стало пруд пруди в последней трети 1990-х – с распространением интернета и приходом так называемой новой экономики, – а во втором десятилетии XXI века они поднялись на новый уровень. Все началось с нескольких фигур, опередивших остальных, прежде всего со Стива Джобса, возвысившегося до права называться человеком-легендой сооснователя Apple, и Билла Гейтса, основателя Microsoft. Но в отличие от своих предшественников, разрабатывавших средства, призванные предоставить людям поле для автономии – сообразно духу, преобладавшему в 1980-х, – нынешние знаменитости, способные сравниться в значимости с Илоном Маском, – среди них Марк Цукерберг (Facebook), Джефф Безос (Amazon), Ларри Пейдж (Google), – решили выступить более масштабно и намерены направлять энергию и, скажем больше, собственный гений на то, чтобы «сделать мир лучше». Так что в своих действиях они превосходят статус предпринимателя, соединяясь с образами супергероев – наподобие персонажей фильмов вселенной Marvel, знаковых для того же десятилетия, – наделенных колоссальными способностями, с которыми они в состоянии в одиночку позитивно менять ход вещей.

Дух времени надо уметь соотнести с историей желания. С той историей, в которой с послевоенных времен люди все чаще ищут удовлетворения своим чаяниям, – следуя фундаментальному духу демократического индивидуализма, – а воля во что бы то ни стало осуществить все, о чем просит душа, мало-помалу сделалась своего рода новой общественной нормой, так что в отдельных случаях это стало требовать институциональной формы. Этот аспект показательно проявляется в области вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ), которые изначально представляли собой строго терапевтический комплекс. За последние десять лет эти методы породили новые запросы. Например, при обращении в банк спермы в случае мужского бесплодия теперь можно ознакомиться с каталогом доноров, содержащим их детские портреты и напоминающим меню, свободная навигация по которому должна завершиться выбором намеченной внешности будущего ребенка. Пробирочные технологии обещают также – за дополнительные деньги – заранее задать пол или цвет глаз отпрыска, подгоняя определенные параметры под индивидуальное видение. Точно так же стал популярен выбор донора яйцеклетки в зависимости от физических, генетических и биографических особенностей, информация о которых есть на специализированных сайтах. Такая практика – наглядный пример формулы с тремя составляющими, которая как таковая характеризует нашу историческую эпоху: приоритет желаний индивида, уровень техники, как никогда прежде позволяющий бросить вызов естеству, и вмешательство рыночной логики во все сферы бытия.

Что касается в некотором смысле «высшей стадии» – суррогатного материнства, то здесь – в отличие от ВРТ и усыновления – дело требует участия третьего лица, которому поручается задача «вынашивания» плода. Заказчики пользуются правом арендовать матку женщины согласно договору, условия которого выгодны всем: и тем, кто располагает средствами, чтобы идти до конца в своем сокровенном желании, и той, кто получает вознаграждение – и, как правило, остро нуждается в средствах, – так что все заинтересованные стороны с более или менее чистой совестью могут сказать, что участвовали в оказании полезной услуги. Внове здесь то, что личное желание, особенно если оно предполагает благородное дело, может отныне стать во главу угла. Невзирая как на этический императив, запрещающий делать человеческие органы предметом торга, так и на факт разрыва естественных уз для суррогатной матери или психологические последствия для ребенка, если он когда-нибудь узнает, что отчасти стал плодом финансовой сделки.