Тирания веры

Я молча стояла рядом. Абордаж был страшным действом, но мне показалось, что я хорошо себя проявила. К тому же я чувствовала, что битва немного сблизила меня с сэром Конрадом и наша связь укрепилась. Конечно, она меркла в сравнении с узами Вонвальта и Брессинджера, которые были выкованы в кампаниях Рейхскрига и пережитых ими вместе боях; но воспоминание о схватке на том корабле все равно стало для меня ценным и неповторимым.

– Сэр Радомир был прав. Мне следовало прислушаться к его интуиции, – наконец произнес Вонвальт. Голос его звучал устало. – Кстати, где он? Я не видел его в схватке. – Сэр Конрад внезапно повернулся ко мне. – Нема, он ведь не погиб?

Сэр Радомир не погиб. После своих злоключений бывший шериф все-таки взобрался на когг, однако даже минутной задержки хватило, чтобы он пропустил почти весь бой. Так бывало в рукопашных схватках – они часто заканчивались всего за несколько минут.

– Когда наша гребная лодка качнулась в сторону от корабля, он потерял равновесие и упал в воду. Кажется, он утопил свой меч и потом минуту или две приходил в себя.

Вонвальт усмехнулся.

– Представляю, как он сейчас зол. – Затем сэр Конрад снова обратил взгляд к морю.

Я посмотрела вниз, на палубу. Вонвальт, видимо, думал о чем-то своем и не замечал, что там происходит, ибо я отчетливо видела сэра Радомира, который помогал бойцам, пострадавшим в сражении. Бывший шериф и ветеран Рейхскрига видал немало передряг и умел перевязывать раны не хуже любого хирурга.

Какое-то время мы с Вонвальтом молчали и смотрели на волны, едва видимые в скудном свете фонарей. Наконец сэр Конрад произнес:

– Хелена. – Он помедлил. Мое сердце забилось сильнее, но я уже давно оставила попытки разобраться в переменчивых настроениях моего господина. Тем не менее я знала его довольно хорошо и понимала, когда он собирается затронуть трудную, как ему казалось, тему. – Хелена, я дурно обошелся с тобой… но не в том, о чем ты думаешь. – Он собирался сказать еще что-то, но в тот же миг его прервала капитан Галла. Разозлившись, я стиснула зубы.

– Милорд префект, когда вы намерены допросить заключенного? Император, несомненно, желает как можно скорее получить известия о случившемся, – сказала капитан. Я открыла было рот, чтобы дать ей отповедь, но так и не произнесла ни слова. Все-таки я была раздосадована, но не безрассудна.

Какое-то время Вонвальт не шевелился. Я видела, что он тоже недоволен… но Галлу это ничуть не смутило.

– Хорошо, – наконец сказал он и бросил в море какую-то щепку, которую вертел в руках. – Давайте начнем.

Сэр Конрад отвел меня и Галлу в трюм, захватив по пути сэра Радомира. Здесь нас ждал пленник, единственный выживший после нападения. Он был привязан к балке, и на его запястьях виднелись следы крови – похоже, он несколько раз отчаянно пытался освободиться. Его глаза были выпучены от страха, пот блестел в тусклом свете лампы, а когда мы четверо вошли в трюм, он вновь начал тщетно вырываться из пут. Он жалко стонал и извивался, и я сразу же испытала к нему огромнейшее презрение.

Я оглядела пленника. Казалось, что передо мной обычный богатый торговец, совершенно не ведающий, во что он ввязался, ибо выглядел он одновременно озадаченным и до смерти напуганным. Его можно было понять – все-таки вокруг лежали изрубленные и избитые трупы его матросов, которые всего несколько минут назад еще дышали, а перед ним стояли перемазанные маслом и углем мужчины и женщины, облаченные в черные как ночь одеяния, заляпанные кровью и ошметками внутренностей и похожие не иначе как на отряд языческих мятежников.

Но я сразу же поняла, что внешность этого торговца обманчива. Лицо его было осунувшимся, а одежда – красивый камзол с золотой отделкой, дорогие чулки и крепкие кожаные туфли с острыми носами – была криво скроена и плохо сидела. Заметила я и другие детали. Наш пленник выглядел грязным. Звучит это странно, ибо он был умыт и ни в чем не измазался, однако казалось, что его поры забиты въевшейся грязью. Зубы его были кривыми, и я не видела на нем никаких украшений. Перед нами стоял некто, ряженый в одежды богатого торговца, но сам он богачом явно не был.

– Слушайте внимательно, – сказал Вонвальт. Человек строгий, он никогда не тратил времени на пустую болтовню без веской на то причины. Впрочем, сердце сэра Конрада было добрым, и мы всегда могли развеять его серьезность одной саркастичной шуткой.

Но тогда, в том трюме, он был холоден как сталь, бесчувствен и непреклонен. Увидев его таким, я даже немного испугалась.

– Вам известно, на что я способен. Вам известно, что я могу вырвать из вас признание магией. Не заставляйте меня тратить на нее время и силы. Я желаю знать все до мельчайших подробностей, настолько полно, насколько вы можете рассказать. Я желаю знать истоки вашего заговора, кто его придумал, кто с вами заодно, и больше всего я желаю знать, что случилось с княжичем Камилем.