Тирания веры

– Все равно не понимаю. Признания Годрика полностью подтверждают все наши предположения… и сходятся со всеми фактами, – возразила Роза. – Какой толк везти его к Императору как какой-нибудь трофей?

– «Признания» – это слишком сильно сказано, – пробормотал Вонвальт. – И они вовсе не подтверждают все мои предположения.

– Почему? – спросила Роза. – Потому что он говорит, будто не знает Клавера?

– Потому что одна половина его речей была бессвязной несуразицей, а вторая половина не поддается никакому рациональному объяснению.

– Но ведь Голос вытянул из него правду, – неуверенно сказала Роза.

– Не всю; на некоторые вопросы торговец так и не ответил, хотя должен был, – сказал Вонвальт. – Например, он не говорит, где сейчас останки княжича. – Сэр Конрад указал на старое здание таможни. – Этим утром Годрик нес столь же бессвязную околесицу. Более того, его разум затуманился еще сильнее. Способности утаивать что-либо от Голоса у него явно нет. Значит, объяснение может быть лишь одно – он не знает того, о чем я спрашиваю. И это меня очень беспокоит.

– Но ведь он признался в убийстве? И вы спрашивали о нем при помощи Голоса?

– Верно.

– Ну вот и все тогда.

Вонвальт со звоном уронил на стол вилку и нож.

– Что «вот и все»? – требовательно спросил он.

Роза ничего не ответила. Пристыженная, она продолжила завтракать.

– Если Годрик в самом деле перевозил черный порох без должной лицензии, то его можно повесить лишь за это, – вдруг подала голос Галла. – Как по мне, его стоит прикончить. Какой смысл целую неделю кормить этого преступника, пока мы везем его в Сову?

– Благодарю вас за столь дальновидный совет, капитан. Я обязательно приму его к сведению, – вздохнул Вонвальт.

Галла пожала плечами и тоже вернулась к своему завтраку.

На лице Вонвальта отразилось его раздражение.

– Я ясно сказал, что Годрика нужно бросить за решетку. Нема, вижу, что мне придется передать эти указания письменно. Я желаю, чтобы его оставили в здании стражи под присмотром сэра Герольда Бертило. Годрик безумен, в этом у меня нет никаких сомнений. Да, порой умалишенные могут казаться совершенно здравомыслящими, и да, нужно обладать совершенно сломленным рассудком, чтобы разрубить труп маленького мальчика на куски. Однако…

– Однако что? – внезапно перебила его Роза. – Я соглашусь, что в расследованиях редко получается собрать столь полную картину произошедшего и завершить их столь успешно… если не принимать во внимание то, что мы, в конечном счете, не исполнили наш долг перед княжичем Камилем. Быть может, оттого что подобных дел столь мало, в вас и поселились сомнения? Не кажется ли вам, сэр Конрад, что профессиональный скептицизм мешает вам увидеть факты? В конце концов, разве Кейн не говорил, что вероятнее всего верным окажется то объяснение, которое требует меньше допущений?

– Тем не менее, – ответил Вонвальт, – остались важные детали, которые торговец не смог мне поведать. А это значит, что он ничего не знает о них или же кто-то поработал с сознанием этого человека.

Я подняла глаза и спросила:

– Разве такое возможно?

Вонвальт пожал плечами.

– Вполне. После удара по голове человек может потерять часть воспоминаний. Наш мозг явно способен забывать одни детали и сохранять при этом другие. Остается лишь один вопрос: в чем причина его забвения? В безумии Годрика или же в чем-то ином? Как бы там ни было, мы не можем просто казнить его как убийцу. Пока что я не могу даже исключить вероятность того, что он невиновен.

– Но ведь лишь тот, кто принимал непосредственное участие в похищении, мог знать те подробности, о которых торговец говорил связно, разве нет? – вновь возразила Роза. – В конце концов, он знал о Фляйшрегале, верно? И он сказал, что заплатил кому-то за сведения о походе мальчика в дубильни. И даже больше, судя по вашим рассказам. Он не мог знать этого понаслышке. Такие детали известны очень немногим, и новости из столицы не могли долететь сюда быстрее нас.

– В этом я с вами согласен. Но мы будем следовать букве закона и действовать согласно ему, – сказал Вонвальт.

– Вы серьезно? Да в столице никто не станет вас слушать. Когда Император узнает, что Годрик убил его внука, этого торговца скормят боевым овчаркам, – заявила Правосудие Роза. – Если вы и правда желаете соблюсти надлежащую правовую процедуру, то лучше повесьте его здесь и сейчас.

– Нет, – твердо сказал Вонвальт. – Мне это решительно не нравится. В расследовании осталось еще много нераспутанных загадок, и лишь когда мы разберемся с ними, этого человека можно будет предать мечу. – Сэр Конрад сделал большой глоток вина. – Просто распутывать их буду не я.

– Быть может, я сама задам заключенному пару вопросов, – тихо произнесла Роза.

– Как пожелаете, – ответил Вонвальт. Затем кивком указал на Генриха. – Возьмите с собой пса. Заодно посмотрим, вспомнит ли он запах Годрика.