Тирания веры

Затем я продолжила наносить удары. Но вместе с тем, как жизнь покидала смертную женщину, тварь, завладевшая ее телом, становилась только сильнее.

Вдруг в моем мозгу вспыхнула она мысль. Я вспомнила слова храмовника, умершего рядом со мной.

– Пламя… Савара, – с трудом проговорила я. Подняв глаза, я увидела свечу в подсвечнике, оплывшую и чудом не погасшую от нашей возни. Не успев даже подумать, я схватила ее. Слова храмовника показались мне такими странными, такими своевременными; они отпечатались в моем сознании так же, как некоторые заклинания, произнесенные Вонвальтом, словно они имели некий вселенский смысл.

– Пламя Савара! – повторила я, на этот раз увереннее, и прижала огонек свечи к одежде монахини.

Огонь немедленно охватил ее, словно ткань была пропитала смолой. Я взвизгнула и отшатнулась. Споткнувшись о коробку отхожего места, я стала падать назад и отчаянно попыталась ухватиться за стены, ведь провал под сиденьем был глубокий. И все это время пламя, распалившееся неестественно быстро, пожирало женщину.

Она закричала не своим голосом, когда ее плоть начала чернеть и обугливаться. Уборная наполнилась страшной вонью. Монахиня корчилась, размахивала руками, ударялась о стены и дверь, всюду оставляя черные следы сажи. Казалось, она умирала целую вечность и за это время наверняка подняла по тревоге половину замка.

Когда она наконец опустилась на пол и испустила дух, огонь внезапно погас. Лишь тогда я осознала, что вообще не почувствовала жара; пламя ничуть не затронуло меня, хотя я должна была сильно обгореть.

– Во имя Немы, что за… – прошептала я, задыхаясь от страха и странного пьянящего возбуждения. Однако времени размышлять над этим необычайным – и необычайно пугающим – поворотом событий у меня не было. Я поднялась с отхожего места и распахнула крышку как можно шире. До дна было примерно шесть или семь футов.

Мне страшно не хотелось касаться тела монахини, но я не могла оставить убитую на виду, где ее сразу же обнаружили бы. Подтащив иссохшие останки к краю отхожего места, я бесцеремонно столкнула ее в черноту. Тело с неприятным треском упало в наполненный водой канал. Более бесславный конец было трудно и представить.

Я забралась на край уборной, радуясь тому, что внизу бежит проточная вода, уносящая почти все запахи, затем свесилась на руках пониже и спрыгнула. Конечно же, приземлилась я прямо на труп. Ребра монахини хрустнули и продавились под моими ногами.

Обретя равновесие, я вгляделась во мрак. Сверху падало совсем немного света, и я с трудом разглядела канал, прорубленный прямо в скалистом основании под замком, шириной около трех футов и прямой как стрела. Мне оставалось лишь идти вперед, и я зашлепала по грязной воде, которая доходила мне до лодыжек.

Кое-что я все же не учла – в канал выходило отнюдь не одно отверстие, что было неудивительно, если вспомнить о его предназначении. Несколько раз мне приходилось останавливаться и ждать – думаю, понятно зачем, так что описывать это я не стану. Впрочем, польза от отверстий тоже была – благодаря им в канал проникал хоть какой-то свет.

Я гадала, не нашел ли уже кто-нибудь ту уборную. Быть может, храмовники спустятся сюда и начнут искать меня. Постоянный страх гнал меня вперед, заставляя безрассудно спешить. Но я не сомневалась в моих умозаключениях. Если в крепости и была предусмотрена шахта, по которой в ее сердце, во «внутреннее святилище», о котором говорил умирающий храмовник, подавался холодный воздух, то сованские инженеры наверняка пустили бы по ней воду.

Еще я гадала, что заставило храмовника произнести те слова и какие сверхъестественные силы вдохновили его. Я была уверена, что это не случайность. «Нити времени сплетаются воедино», – так, наверное, сказал бы Эгракс.

Одной Неме известно, сколько я пробиралась через нечистоты, однако наконец очутилась на пересечении каналов. В паре футов над водой находилось квадратное отверстие, которое вело в узкий туннель, где едва можно было проползти. Из отверстия непрестанно дул теплый, как дыхание, воздух. Сквозняк приносил с собой ни с чем не сравнимую вонь немытой плоти. Внутреннее чутье подсказало мне, что моя цель находилась в конце этого туннеля.

Я сделала глубокий вдох и подумала, как там сейчас Вонвальт. Он был так далеко, за много миль отсюда, в Зюденбурге. Мог ли Муфрааб наконец настичь его? Мог ли сэр Конрад уже погибнуть этой страшнейшей из смертей? Я стиснула зубы. Каким бы ни было мое отношение к Вонвальту, в тот миг лишь я одна во всей Империи могла ему помочь… и лишь он один, в свою очередь, мог остановить Клавера.

От моих дальнейших действий зависели судьбы десятков тысяч человек.

Поэтому я залезла в узкий туннель и поползла вперед.

XXXIV Внутреннее святилище