Читаем Тирания веры полностью

«Мудрец стремится угодить своим друзьям; глупец стремится угодить своим врагам; безумец же стремится угодить всем».

ПОГОВОРКА СОВАНСКИХ СЕНАТОРОВ

Вонвальт решил, что необходимо сообщить обо всем Императору, и потому рано утром уехал. Мне он оставил одно-единственное поручение – разыскать в здании Сената Тимотеуса Янсена и уговорить его встретиться с сэром Конрадом прежде, чем мы покинем столицу.

Я решила попросить Брессинджера пойти вместе со мной. Мне казалось, что за последние недели наши отношения изменились, и нам нужно поговорить. Однако я не нашла Дубайна в его комнате; вместо этого, потратив на поиски четверть часа, я наткнулась на него за дворцом префекта, где он упражнялся в фехтовании. Здесь не было персиковых деревьев, как за домом Вонвальта, зато сад окружали высокие стены; к тому же он располагался на Вершине Префектов, которая, будучи верна своему названию, представляла собой большой холм, из-за чего в сад можно было заглянуть лишь из окон самых высоких соседних зданий. Воспользовавшись относительным уединением, Брессинджер разделся до пояса и отрабатывал удары своим грозодским мечом.

Кажется, я уже писала, что Дубайн был красив, причем не только лицом. Годы тяжелой жизни и ежедневных упражнений превратили его тело в скульптурное изваяние, которое, будь оно высечено в мраморе, можно было бы водрузить на постамент посреди какой-нибудь из столичных площадей. Подходя к Брессинджеру, я любовалась его мускулистым торсом, так блестевшим от пота в лучах утреннего солнца, что он походил на умасленного гимнаста, стоящего на песке Сованской Арены.

Увы, с этой впечатляющей картины мой взгляд почти сразу перескочил на культю левой руки – сморщенный бледный обрубок длиной не более ладони. Глядя на то, как Дубайн рубит невидимых врагов, можно было подумать, что утрата конечности ничуть не повлияла на его боевое мастерство, хотя сам Брессинджер порой долго и нудно разглагольствовал о том, как ему трудно привыкнуть к новой точке равновесия. Мне же думалось, что увечье причинило ему много боли, как физической, так и душевной. Помимо того что обрубок чесался, болел и часто воспалялся, стоит помнить, что самооценка Брессинджера напрямую зависела от того, насколько он был полезен Вонвальту. То, что он потерял руку и сразу после этого в свиту Вонвальта пригласили сэра Радомира, сильно его задело.

– Хелена, – сказал он, не обернувшись. Я не шумела, приближаясь к нему, и трава скрадывала звук моих шагов.

– Дубайн, – ответила я.

Брессинджер остановился и повернулся ко мне лицом, глубоко дыша. Он кивком указал на ближайшую клумбу, и я увидела сваленные на нее два сованских коротких меча и пару щитов соле.

– Ты кого-то ждешь? – спросила я.

– Я позвал одного из садовников потренироваться. Он когда-то служил, недолго. – Брессинджер пожал плечами. – Дрался он недурно. Впрочем, в бою на коротких мечах меня нетрудно одолеть.

Он вложил свой грозодский меч в ножны, после чего подобрал с травы затупленные тренировочные клинки, не тронув при этом щиты. Держа оба меча в одной руке, он протянул их мне, и я взяла один.

– Быть может, и я смогу тебя одолеть? – ехидно спросила я.

– Не побоюсь сказать, что когда-нибудь сможешь, – проворчал он. – У тебя уже получается лучше, чем ты думаешь. Сэр Радомир – хороший учитель. – Он выставил перед собой короткий меч и скорчился от отвращения так, как умели только грозодцы. – Он владеет этим оружием гораздо лучше меня, что сейчас, что раньше.

Я несколько раз рассекла мечом воздух, как это делали Брессинджер и Вонвальт. Они говорили, что так «проверяют баланс», но я просто повторяла движение, притворяясь, будто понимаю, что делаю.

– Тебя что-то тревожит, – сказал Брессинджер, вставая передо мной. Меня долго учили тому, что коротким мечом действеннее всего драться в строю, где широкие ряды рыцарей в доспехах и с щитами соле наступают все вместе, сближаются с противником и закалывают его шквалом ударов. Я держала меч так, будто у меня был щит – прижала локоть к боку, предплечье выставила вперед, а тело слегка повернула влево. Короткий меч был колющим оружием, предназначенным для глубоких, сильных выпадов, и я своими глазами видела, сколь страшные раны он может нанести человеку.

– Я тревожусь за сэра Конрада, – честно ответила я. Мне хотелось поговорить с Брессинджером вовсе не об этом, но, в конце концов, ничто не связывало нас с приставом так, как служба Вонвальту.

Брессинджер быстро приблизился ко мне и сделал выпад – медленный, хотя знала, что он способен на гораздо более стремительные движения. Я подалась назад и отбила его клинок вниз. Довольная, что мне удалось инстинктивно парировать его удар, я так неумело нанесла свой, что Брессинджер тут же обезоружил меня. Мой меч с глухим стуком упал на траву.

Дубайн несколько секунд смотрел на меня.

– Плоховато вышло, да? – сказал он, скривив губы, как какой-нибудь лорд, которому подали неаппетитное блюдо.

Перейти на страницу:

Похожие книги