Тишайший (сборник)

В тот вечер пришел Гаврила домой. Не может мать на сына век сердиться. Постучался робко. Да, на его счастье, отворила ему Варя. Отворила и обмерла. Ей бы убежать или посторониться хотя бы, так нет – не идут ноги. Стоит, смотрит на него и моргнуть не смеет.

– Добрый тебе вечер, Варвара! – поклонился ей Гаврила.

Тут девушка опомнилась, поклонилась в ответ:

– Добрый вечер, Гаврила Демидов! Заждалась тебя матушка.

А матушка тоже в сени вышла:

– Так уж и заждалась. – А сама поцеловала Гаврилу в лоб и крестом его осенила. – Худой-то! Страшный-то!

– Полноте, матушка! – сорвалось у Вари с губ.

И такая радость от слов этих неудержанных нахлынула на Гаврилу, что и он кинулся головой в прорубь:

– Матушка, благослови!

У матушки глаза на лоб, а Гаврила схватил Варю за руку и опять свое:

– Благослови, матушка!

– Да ты ее-то хотения, висельник ты мой разнесчастный, спросил?

У Вари голова кругом, ноги не держат, коль была бы у Гаврилы рука слабая, упала бы. Да рука у Гаврилы крепкая, и Варе от крепости этой легче стало. И сказала она вдруг, ушам своим не веря:

– Матушка Пелагея, я за твоим сыном и на виселицу пойду!

Сказала, закрыв глаза, а раскрыла – родная мать стоит. Эх, не того зятька ждала Варина мать. Да такие куролесы творились теперь в жизни, что покорна была купчиха судьбе, противиться не посмела.

Бросились старые женщины в объятия друг другу и давай рыдать. Весь дом сбежался на слезы эти.

Одна Агриппина была спокойна.

– Варя-то замуж выйдет, тесно будет в доме, – сказала. – Нам бы, Гаврила Демидов, в дом нашей тетушки вернуться.

– Будь по-вашему, – согласился Гаврила и спохватился: – Но там Волконский с Дохтуровым под стражей.

– Дом велик, – ответила Агриппина, – а князь нам не помеха. Мы в своих комнатах, на женской половине, жить будем. Да и городу от того облегчение: мы за князем приглядим, стряпать ему будем.

Удивилась Варя словам Агриппины, да ничего не сказала: какие уж тут слова, коль нежданно-негаданно не то что в единый час – в миг единый судьба ее решилась.

Да, Господи, счастливо-то как!

Гаврила, издали любимый, – свой, собственный, родненький.