Тишайший (сборник)

Государь был сердит на князя Хованского. Уж больно князь нерасторопен. Май на дворе, а Хованский все в Новгороде сидит, сыск ведет, а под Псков идти будто и не думает.

За Хованского заступился митрополит Никон. Послал он государю грамоту, а в ней писал: «Ведомо мне учинилось, что прислана твоя государева грамота к твоему боярину князю Ивану Никитичу Хованскому, а в ней написано, что боярин твоим государевым делом промышляет мешкотно. Но твой государев боярин твоим делом радеет и промышляет неоплошно. Да и я ему говорил, чтоб тем делом промышлять не вскоре, с большим рассмотрением, чтоб твое дело всякое сыскалось впрямь. От этого дело и шло медленно, а не по боярскому нерадению. Работал он тебе тихим обычаем, не вдруг, чтоб не ожесточились, а что промедлилось, и в том твоему государеву делу порухи нет: худые всяких чинов люди в сыску. А мешкалось дело и для Пскова».

Ждал Никон – псковичи без боя покорятся государевой воле. А для того просил он Хованского всех арестованных из тюрем отпустить, и Хованский послушался митрополита. Всех арестованных новгородцев отпустил на свободу, а потом уж и двинулся на Псков.

Шел медленно. Ждал к себе челобитчиков. Послал впереди себя двенадцать новгородских дворян уговаривать Псков.

Вскоре к нему в походный лагерь из двенадцати человек вернулось двое. Остальных псковичи взяли под стражу как изменников и заложников.

Псковские челобитчики у царя

Прибыли в Москву и челобитчики Пскова. Обошлись с ними вежливо. Встречал их, за много верст от столицы, Артамон Матвеев.

Как увидал царского человека дворянин Григорий Воронцов-Вельяминов, сукин сын, чуть на шею ему не бросился:

– Я прибыл от своей братьи, от дворян и детей боярских, бить челом о своей страдничьей вине. К челобитной руки наши приложены неволею. Мирские люди захватили нас врознь и принудили поставить подписи. Я говорю от всего псковского дворянства: дворяне ни в чем государю не челобитчики.

Весть была приятная, но Артамон Матвеев, умный человек, поморщился: уж больно горячо дворянин в безопасном месте преданность государю выказывает. Да еще на глазах у челобитчиков. А челобитчики назад во Псков поедут.

Велел Матвеев отделить дворянина от остальных псковичей и повез всех мимо Москвы, в село Покровское, где ждал их сам государь.

Здесь челобитчиков разлучили между собой. Поселили в отдельных кельях, в разных местах, приставили к ним подьячих. Кормили хорошо, поили на совесть. Разговоры вели.

Воронцов-Вельяминов тоже времени зря не терял. Настрочил челобитную, умоляя государя послать его в полк Хованского, а к челобитной приложил роспись пущих воров и зачинщиков псковского мятежа.

Переметнулся на сторону царя стрелец Федька Гурьев, дрогнули посадские люди Тимофей Ефимов и Никифор Тимофеев.

Остальные крепились.

Ровно через неделю царь Алексей Михайлович принял псковских челобитчиков. Говорил с ними сурово. Покричал на них. А вместо милости велел зачитать концовку ответной грамоты. И в той грамоте было написано: «А как вы вины свои к нам, великому государю, принесете, и мы, великий государь, вас пожалуем, вины ваши велим отдати. А будет вы вины свои к нам не принесете, и от такова злого воровства не отстанете, и воров и заводчиков не отдадите, и мы, великий государь, за то ваше злое воровство и измену пошлем во Псков больших наших бояр и воевод, князя Алексея Никитича Трубецкого да князя Михаила Петровича Пронского с товарищи со многими ратными людьми и с народом. И вам бы однолично, не дожидаясь на себя наши государские большие опалы и разоренья, вины свои к нам принести, и воров и заводчиков, Томилка Слепого с товарищи отдать боярину нашему и воеводам князю Ивану Никитичу Хованскому с товарищи!»

Государь милостиво разрешил дворянину Воронцову-Вельяминову вступить в полк Хованского, и на том прием кончился.

Челобитчиков посадили в возки и отправили во Псков.

А в Москве вскоре и впрямь собрали в поход два стрелецких приказа да три сотни московских дворян и жильцов [18] , да послана была грамота в Заонежье, чтоб шли ко Пскову на соединение заонежские драгуны, да велено было изготовиться к походу стрельцам Сумерской волости, Торопца и Великих Лук.

Московский отряд был собран, но послали его не во Псков, а на южную границу. Опасались в Москве набега татар.