Читаем Тишина — страшный звук (СИ) полностью

— Ты прямо не можешь перестать трогать меня сегодня, а? — Ласково улыбнулся Билл и перехватил руку Тома, перед тем как сесть, не отпуская её и одновременно бросая взгляды на его скетчбук. — Как продвигается твоё рисование?

Улыбка Тома стала шире, и он дотянулся до скетча свободной рукой, освободившись от Билла, чтобы пролистать до нужной страницы и передать парню, который принял его, заинтересованный тем, что же тинейджер решил нарисовать в этот раз.

— Вау, — едва не задохнувшись, произнёс он, оглядев рисунок, даже не веря тому, что видит. — Том, это потрясающе!

Это был нарисованный Билл. Пока он отдыхал и почти уснул, Том занял себя, рисуя его, и Билл не соврал: рисунок был чертовски великолепным, кроме того, что он был целиком серым, можно было сказать, что это зеркальное отражение, и то, как Том поработал с тенями, делало его настолько реальным, что Билл почти ждал, как рисунок оживёт на его глазах.

— Думаю, в сером я выгляжу лучше, — посмеиваясь, произнёс Билл, не зная, на самом деле, что и сказать.

Ещё не было кого-то, кто бы рисовал его. Странно, что кому-то вообще пришла в голову идея запечатлеть его. Чёрт, было странно даже иметь кого-то, кто хотел проводить с ним время, когда он не являлся подонком, когда он просто был собой. Кого-то, кто желал общения с ним не из-за его популярности.

Он поднял глаза и встретился со взглядом Тома. Тинейджер смотрел на него, а спокойная улыбка всё ещё играла на его губах. На этих поразительно привлекательных губах…

— Я… Эм… — Билл снова опустил взгляд на рисунок и пытался усмирить стук своего сердца. — Могу я забрать его?

Том посмеялся, и Билл в очередной раз ощутил его пальцы на своей щеке. И, с еле заметным подрагивающим вздохом, он осмелился оторвать взгляд и снова посмотреть Тому в глаза.

Парень кивнул, всё ещё улыбаясь, и Билл не сдержал ответной улыбки, зардевшись. Пальцы Тома ещё касались его щеки, и он осознал, как близко они сидели, и как колено Тома касалось его собственного.

Он мог слышать, как его сердце забилось чаще, стоило Тому склониться чуть ближе, и неважно, как разум Билла пытался докричаться до него, что это не было хорошей идеей, он не мог заставить себя отодвинуться назад. Точно не в этот момент, когда идеальные губы Тома приближались к его губам, когда он мог ощущать дыхание Тома на своём лице.

Губы Тома были всего в сантиметре от него, когда кто-то вдруг прокричал имя Билла, и, чуть не подавившись воздухом, он вернулся к реальности, думая, какого чёрта происходит. Тихо простонав, он отпрянул от Тома, не замечая разочарования в глазах парня, и посмотрел в сторону того, кто кричал ему.

— О, блядь, потрясающе, — пробубнил он, как только увидел их, и взглянул на Тома, который чуть склонил голову, выглядя обеспокоенным.

— Это мои друзья, Георг и Густав, — объяснял Билл, чувствуя себя ужасно. — Прости, они всегда не в то время не в том месте.

Том чуть улыбнулся, и это успокоительно подействовало на Билла. Он не желал причинять боль парню, он никогда не хотел этого.

— Эй, Билл, — послышался голос Георга где-то очень близко, и Билл повернулся в ту сторону, откуда они шли прямо к ним. — Что за друг с тобой?

— Привет, парни, — улыбнулся Билл и перевёл взгляд на Тома, который тоже улыбался, его глаза снова стали спокойными и ласковыми. — Том, эти ребята — мои лучшие друзья, Георг и Густав.

Он обернулся к парням, которые рассматривали их обоих с интересом. Конечно, ведь с каких пор Билл зависает ещё с кем-то, кроме них.

— Парни, это Том. Том Трюмпер.


========== Глава 19. Не разбивай ему сердце. ==========


Густав почувствовал, что был готов буквально задушить Георга. Кто угодно мог заметить, что Билл занят, пусть даже и парнем, а этот идиот ещё и крикнул ему. Как будто не видно, что Биллу не хочется, чтобы его беспокоили.

Густав не упустил того, как близко Билл и этот парень, Том, сидели друг к другу, и, если бы Георг только что не прервал их, то это определённо должен был быть поцелуй. Очевидно, что эти два парня нравятся друг другу, но тупица Георг всё никак не может просто оставить их одних.

— Том, а? — Ухмыльнулся Георг и посмотрел на них сверху вниз, не обращая внимания на закатывающего глаза Билла. — Будем знакомы, чел.

— Да, — Густав дружелюбно улыбнулся парню. — Я надеялся, что нам когда-нибудь выпадет шанс встретить тебя.

Дредастый улыбнулся в ответ и кивнул головой, но не поздоровался, что было странным. Может, он недоволен тем, что их потревожили, и Густав не мог его винить за это.

— Знаешь, ты, должно быть, на самом деле особенный, — усмехнулся Георг. — Билл терпеть не может парки.

Том немного покраснел и опустил взгляд, всё ещё ничего не говоря, и Густаву пришла в голову мысль, что это вроде его способа поскорее избавиться от них. И ещё он был уверен, что видел этого парня где-то раньше, но не помнил, где именно. Возможно, в каком-нибудь клубе, где он мог оказаться одним из рандомных парней Билла, и не было сомнения, что он добился внимания черноволосого.

— Да, он действительно особенный, — сказал Билл и оглядел их обоих. — А теперь исчезните.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман / Драматургия
Анархия
Анархия

Петр Кропоткин – крупный русский ученый, революционер, один из главных теоретиков анархизма, который представлялся ему философией человеческого общества. Метод познания анархизма был основан на едином для всех законе солидарности, взаимной помощи и поддержки. Именно эти качества ученый считал мощными двигателями прогресса. Он был твердо убежден, что благородных целей можно добиться только благородными средствами. В своих идеологических размышлениях Кропоткин касался таких вечных понятий, как свобода и власть, государство и массы, политические права и обязанности.На все актуальные вопросы, занимающие умы нынешних философов, Кропоткин дал ответы, благодаря которым современный читатель сможет оценить значимость историософских построений автора.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Дон Нигро , Меган ДеВос , Петр Алексеевич Кропоткин , Пётр Алексеевич Кропоткин , Тейт Джеймс

Фантастика / Публицистика / Драматургия / История / Зарубежная драматургия / Учебная и научная литература
Убить змееныша
Убить змееныша

«Русские не римляне, им хлеба и зрелищ много не нужно. Зато нужна великая цель, и мы ее дадим. А где цель, там и цепь… Если же всякий начнет печься о собственном счастье, то, что от России останется?» Пьеса «Убить Змееныша» закрывает тему XVII века в проекте Бориса Акунина «История Российского государства» и заставляет задуматься о развилках российской истории, о том, что все и всегда могло получиться иначе. Пьеса стала частью нового спектакля-триптиха РАМТ «Последние дни» в постановке Алексея Бородина, где сходятся не только герои, но и авторы, разминувшиеся в веках: Александр Пушкин рассказывает историю «Медного всадника» и сам попадает в поле зрения Михаила Булгакова. А из XXI столетия Борис Акунин наблюдает за юным царевичем Петром: «…И ничего не будет. Ничего, о чем мечтали… Ни флота. Ни побед. Ни окна в Европу. Ни правильной столицы на морском берегу. Ни империи. Не быть России великой…»

Борис Акунин

Драматургия / Стихи и поэзия