Читаем Титаны психиатрии XX столетия полностью

Кроме политических и идеологических разногласий, а также различий во взглядах на природу «военных неврозов» и, соответственно, на то, как следует относиться к заболевшим солдатам, между З. Фрейдом и Ю. Вагнер-Яуреггом существовали также разногласия по отношению к психоанализу.

Несмотря на то, что оба они когда-то были учениками Т. Мейнерта, впоследствии их научные позиции радикально разошлись. З. Фрейд стал основателем психоанализа и его активным пропагандистом, а Ю. Вагнер-Яурегг, следуя радикально-материалистической позиции Т. Мейнерта, резко отвергал психоанализ, считал его ненаучным, мистическим, называл «психологизаторской чушью» и категорически настаивал на необходимости продолжать поиск нейробиологических причин психических заболеваний и, соответственно, сугубо биологических методов лечения. Собственно, изобретенная позднее Ю. Вагнер-Яуреггом малярийная терапия нейросифилиса как раз и была одним из первых методов зарождавшейся биологической психиатрии.

Тем не менее, несмотря на все политические и идеологические разногласия между З. Фрейдом и Ю. Вагнер-Яуреггом, а также на их разное отношение к психоанализу, эти двое замечательных ученых продолжали дружить всю свою жизнь. И в ходе «процесса Ю. Вагнер-Яурегга» З. Фрейд дал судебно-психиатрическое заключение в основном в поддержку позиции Ю. Вагнер-Яурегга и высказался против его уголовного наказания.

В то же время во время судебных прений он ухватился за удобную возможность публично критиковать позицию Ю. Вагнер-Яурегга по отношению к психоанализу и психоаналитической теории, пропагандировать психоанализ, а также показать необоснованность и неправомерность отрицания «военных неврозов». Процесс привел к еще большей популярности как самого З. Фрейда, так и психоаналитических идей.

Таким образом, в начале и середине 1920-х годов З. Фрейд приобрел славу всемирно известного и уважаемого психолога и психоаналитика. Однако для него самого эти годы стали временем тяжелых потерь и ударов судьбы. В 1920 году умерла от свирепствовавшей тогда эпидемии «испанки» дочь З. Фрейда Софи. Всего через три года после этого, в июне 1923 года умер от туберкулеза сын Софи Хайнц, самый любимый внук З. Фрейда.

Известно, что З. Фрейд возлагал особенно большие надежды именно на Хайнца (подобно тому, как в свое время его мать Амалия возлагала большие надежды на будущую славу семьи на него, называя его «мой золотой Зигги»). Поэтому смерть обожаемого внука стала для З. Фрейда особенно сокрушительным ударом.

В июне 1925 года, еще через два года, умер Й. Брейер, давний друг, старший коллега и когда-то учитель и наставник З. Фрейда. С годами Й. Брейер и З. Фрейд все больше отдалялись друг от друга, во многом из-за различия во взглядах на психоанализ, на медицинский гипноз и на сексуальную природу неврозов (Й. Брейер предпочитал не придавать особого значения именно этой стороне проблемы; кроме того, он, в отличие от З. Фрейда, продолжал практиковать гипноз и вовсе не считал его неэффективным, а психоаналитические теории и практики З. Фрейда принимал выборочно).

Тем не менее, несмотря на нараставшее много лет отчуждение, З. Фрейд уважал и ценил Й. Брейера, и его смерть тоже стала для него тяжелым ударом.

Из-за всех перенесенных за столь краткий срок тяжелых утрат З. Фрейд все сильнее страдал от депрессии и все больше отстранялся от руководства и прямого участия в международном психоаналитическом движении, что только усиливало политические и идеологические проблемы и разногласия, накопившиеся к тому времени внутри движения.

Однако, несмотря на развивавшуюся депрессию, а также несмотря на нарастающую усталость и отчуждение от международного психоаналитического движения, в 1922 году З. Фрейд в последний раз принял участие в Международном психоаналитическом конгрессе, проводившемся в Берлине. К тому времени последователи З. Фрейда создали десятки психоаналитических институтов, клиник и национальных ассоциаций психоаналитиков. Такие учреждения появились, в частности, в России, Германии, Франции, США, Канаде, Швейцарии, Польше и во многих других странах.

Кроме того, несмотря на депрессию, в начале и середине 1920-х годов З. Фрейд продолжал заниматься активной научной деятельностью, расширением и развитием психоаналитической теории. В 1923 году он опубликовал новый фундаментальный научный труд – книгу «Эго и Ид». В ней он впервые предложил одну из основных концепций психоанализа – модель человеческого разума и психики, подразделяющую ее на три части: «Ид» (подсознательное или бессознательное), «Эго» (сознание) и «Супер-Эго» (надсознание или сверхсознание, представляющее собой комплекс высших моральных ценностей и убеждений индивидуума, в соответствии с которыми он оценивает собственные мысли и поступки).

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Чикатило. Явление зверя
Чикатило. Явление зверя

В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей.Эта книга — история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.

Алексей Андреевич Гравицкий , Сергей Юрьевич Волков

Триллер / Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное