Титаны психиатрии XX столетия

Когда после поражения в Первой мировой войне и последовавшей революции, свергшей власть кайзера и установившей в Германии Веймарскую республику, DVLP стала быстро терять популярность и к концу 1918 года фактически распалась, Э. Крепелин разочаровался в политике и политической деятельности.

Сохранились также данные, что в 1919 году Мюнхенская психиатрическая клиника под руководством Э. Крепелина была назначена Веймарским правительством ответственной за оценку психического состояния и степени вменяемости нескольких задержанных лидеров Баварской Советской Республики. Одного из них, писателя Эрнста Толлера, ранее уже обследовал Э. Крепелин – когда Э. Толлер оказался под стражей за участие в январских забастовках 1918 года. Тогда Э. Крепелин объявил Э. Толлера «психопатом», однако при этом вынес вердикт о его «невменяемости» и, следовательно, о том, что он не должен нести уголовной ответственности за свои выступления и действия против правительства Германии.

Так же, как и многие другие немецкие (и не только) психиатры того времени, Э. Крепелин был явным антисемитом. Так, например, в своих «Воспоминаниях» он замечал: «Я также считаю растущую опасность, которую иудеи представляют для будущего наших народов, предметом большого беспокойства. В ряде случаев семитская раса продемонстрировала тенденцию вылезать вперед ради поверхностного превосходства, а не внутреннего удовлетворения…» [Kraepelin, 2002].

Интерпретируя этот пассаж, следует заметить, что в немецком и не только обществе тогда были широко распространены и зависть к научным, финансовым и другим успехам, которые действительно сопутствовали ряду ученых, банкиров и промышленников еврейского происхождения, и представление о них как о «поверхностных полуграмотных выскочках», пользующихся «еврейскими хитростями» ради получения сиюминутного и несправедливого преимущества перед представителями титульной нации.

Далее Э. Крепелин писал: «Я с обеспокоенностью отмечаю, что влияние евреев на науку намного перевешивает их долю представительства в населении. И это катастрофично, потому что у них стремление к успеху и признанию превалирует над поиском истины и знания. Хотя у меня были личные отношения со многими евреями и некоторые из них пользовались большим уважением, я мог рассматривать их только как стимул для развития наших собственных способностей» [Kraepelin, 2002].

Здесь мы также видим популярное в то время представление о евреях как о «выскочках», которые стремятся не к поиску научной истины, а к получению несправедливых преимуществ перед представителями титульной нации, к сиюминутной славе, успеху и признанию. Мы также видим здесь невысказанную мысль о желательности введения неких «квот» на еврейское представительство в науке, с тем чтобы оно было пропорциональным количеству евреев в Германии.

Заключая этот пассаж, Э. Крепелин писал, что, по его мнению, «доминирующее влияние еврейского духа на немецкую науку, как это ни печально, становится все более очевидным. Мне кажется, что это действительно очень серьезная опасность – опасность, которой нам необходимо противостоять, прежде всего, путем систематического поиска выдающихся немецких талантов, способных победить в этой гонке» [Kraepelin, 2002].

Здесь мы встречаем популярное в те времена представление, что «еврейский дух» потенциально способен ослабить науку, финансовую систему или промышленность государства и что все евреи, независимо от их внешней лояльности государству и титульной нации, являются потенциальными предателями, так как мечтают о своей Палестине, а не об укреплении государства, его науки или финансов – и поэтому с «засильем евреев» в науке, финансах и промышленности следует систематически бороться, а представителям титульной нации – отдавать предпочтение при приеме на работу.

Кроме того, Э. Крепелин также выдвинул теорию о частой генетической предрасположенности евреев к психическим заболеваниям [Kraepelin, Engstrom, 1992].

Эмиль Крепелин как писатель и поэт