Тюр

Рубашка, которую носил Тюр, была тонкой, несмотря на погоду, и идеально сидела на широких плечах, обтягивая плотные мускулы его груди и рук. Она провела рукой по этим мышцам, чувствуя, как они двигаются и изменяются под её ладонью, но опять же, он не пытался уклониться от неё, и она почувствовала, как жар под его кожей усиливался.

Он не изменил позы, в отличие от неё.

Он как будто вовсе не дышал.

Ещё несколько секунд она ласкала его, поглаживая голую кожу его шеи, скользя рукой по тонкому материалу рубашки, осознавая, насколько он был тёплым, несмотря на холод на улице…

…и наконец она подняла на него взгляд.

Его тёмные глаза посмотрели на неё.

Они не двигались, но она могла поклясться, что этот жар, который она видела в них ранее — этот угольный, чёрно-красный огонь — теперь он поглотил большую часть его радужек и зрачков.

Его взгляд скользнул по её губам.

Затем медленно поднялся обратно к её глазам.

— У нас сейчас нет на это времени, — произнес он.

Марион резко втянула воздух. Она выдержала его взгляд, снова чувствуя себя потерянной, затерянной в этих странных глазах, в этом нечеловечески совершенном лице. Не в силах оторвать взгляд от него, она невольно сглотнула, не обращая внимания на причины, по которым делала это. Она боролась с внезапным желанием положить руку куда-нибудь ещё, помассировать его член, посмотреть, что именно эта часть его тела думала о том, сколько времени у них было, и узнать, влияет ли она на него так же, как он влияет на него.

Казалось, он видел, как её взгляд скользнул вниз по направлению к его коленям.

— У нас сейчас нет на это времени, Марион, — повторил он.

На этот раз она сжала челюсти, снова подняв взгляд к нему.

— Тогда почему ты остановился? — спросила она, с усилием выдерживая его взгляд и изучая его глубокие чёрные глаза. — Зачем мы здесь, Тюр?

Воцарилась тишина.

Потом он посмотрел вниз.

Его взгляд снова блуждал, фокусируясь на её ногах и медленно скользя вверх по телу. Она смотрела, как он задерживается там, где заканчивается золотое платье, прикрывая место соединения её ног и промежности. Его глаза вновь задержались теперь на её груди, обтянутой золотой тканью.

— Тебе нужна одежда, Марион, — ответил он.

Ее рука сжала внутреннюю поверхность его бедра, и она почувствовала, как жар в нём снова усиливается.

— …Одежда по погоде, — резко добавил он.

Пару секунд она просто смотрела на него.

Какая-то часть её хотела рассмеяться.

Какая-то часть её почти смутилась.

В то же время она могла слышать, как колотится сердце в её груди, как дыхание вырывается из неё рваными вздохами. Она всё отчётливее осознавала ту часть себя, которая хотела продолжать прикасаться к нему, чтобы увидеть, сломается ли его странный контроль, если она начнет его лапать по-настоящему.

Тюр всё ещё не отодвинулся от неё.

— У нас нет на это времени, Марион, — повторил он.

В этот раз его голос прозвучал мягче.

Он потянулся к своему бедру. Аккуратно потянув её за запястье, он поднял её руку вверх и прочь от того места, где она массировала его мышцы. Он убрал руку на её сторону машины и осторожно положил её на колени.

Почувствовав, как её щёки потеплели, Марион кивнула.

Сделав прерывистый вдох, через мгновение она заставила себя оторвать от него взгляд, пытаясь сосредоточиться на заснеженной возле машины улице.

Её лицо горело ещё сильнее, когда она сглотнула, наблюдая за женщиной в ярко-жёлтой лыжной куртке и двумя её детьми, идущими по улице. Несколько раз они останавливались, потягивая что-то из дымящихся бумажных стаканчиков в руках и указывая на тёплые окна, заполненные рождественскими украшениями и ярко разрисованными вывесками. На несколько секунд она почти увидела всё это глазами Тюра, со всеми этими украшениями, с людьми, несущими сумки и упакованные свёртки.

Мимо них проходили и другие семьи, выглядящие такими же расслабленными и счастливыми.

Марион задумалась, поможет ли ей кто-нибудь из них, если она закричит.

Ей было интересно, прикроет ли её кто-нибудь из них, если она попытается сбежать от Тюра.

От этой мысли ей стало не по себе.

Ей пришло в голову, что она не совсем была уверена, что хочет уйти от него.

Ей казалось, что какая-то её часть всё ещё хочет ему поверить.

По крайней мере, ей хотелось верить, что он на её стороне.

Даже если он сумасшедший.

По этим причинам, как и по сотне других, было чертовски странно сидеть рядом с ним в смехотворно дорогом спортивном автомобиле и смотреть на старомодную американскую улицу во время предрождественского ажиотажа по магазинам. Наблюдение за украшенными окнами с рождественскими бантами и цветными огоньками, а также летающими оленями, натянутыми между зданиями и обвивающими деревья, посаженные вдоль тротуаров, не помогало справляться с её семейным горем.

К тому же, совсем не таким она представляла своё Рождество в этом году.

Она планировала, что её праздники будут как можно менее похожи на Рождество.