Тюремный дневник

Уже после переезда в Москву число единомышленников оружейной организации выросло благодаря социальным сетям, и она получила свое название – «Право на оружие», придуманное нами – в одном из московских кафе. Тогда в моде был «Живой журнал», в котором я публиковала статьи по правозащитной оружейной тематике и приглашения на сбор сторонников. Логотип для организации изобрел мой давний друг, не мудрствуя лукаво разместив пистолет в разрешительном, будто дорожный знак, белом круге с голубой каймой. То, что агентам ФБР виделось как спецоперация, на самом деле называется «гражданское общество», о котором господа из Бюро не имели ни малейшего понятия, попав в силки собственных сказок про тоталитаризм в России. Наша организация, как и любое другое общественное движение в России, жила силами и на средства энтузиастов. Нас объединяла любовь к оружию и стрелковому спорту. Мы верили, что, проявляя гражданскую активность в рамках правового поля, можно не только отстоять уже предоставленное гражданам России право на владение охотничьим и травматическим оружием, но и со временем добиться расширения перечня доступного в личное пользование оружия до пистолетов и револьверов. Одни из членов нашей организации считали, что это важно, так как самооборона с таким оружием эффективней, другие видели это как политическое требование, знак роста доверия государственной власти своему населению, а третьи просто любили стрелковый спорт и мечтали о своем оружии для участия в соревнованиях. Вне зависимости от мотивации, мы боролись за право на оружие сообща: рисовали плакаты для митингов в нашем маленьком офисе на территории одного из бывших московских заводов, силами единомышленников проводили оружейные тренировки в подвальных стрелковых клубах, а меня, далеко не эксперта в вооружениях, но при этом единогласно избранного руководителя организации, бородатые мужчины-сторонники консультировали по нюансам оружейной тематики. Эти уроки я всегда принимала с благодарностью, а на критику реагировала подчас хоть и скрепя сердце, но сдержанно, понимая, что хвалить друга намного проще, чем критиковать.

Организации удалось найти спонсора – им стал один из российских бизнесменов, который периодически подкидывал денег общественникам. Получив источник финансирования, мы смогли нанять небольшой штат из пары человек, отвечавших за общение с прессой и организацию публичных мероприятий. Популярность группы серьезно выросла – наши ряды насчитывали больше тридцати тысяч россиян, почти в каждом регионе России были наши сторонники. Мы выступали на круглых столах Государственной думы, Совета Федерации, Общественной палаты России, а меня как председателя даже пригласили в рабочую группу при Правительстве РФ по разработке изменений в оружейное законодательство страны.

К нам за помощью стали обращаться граждане, которые нуждались в юридической и правозащитной помощи, поскольку применили оружие в ситуации самообороны и были за это преследуемы законом, как преступники, которые, якобы умышленно, нанесли вред здоровью или даже подвергли риску жизнь ни в чем не повинного прохожего. Для России эта проблема остается острой и по сей день, а спасти самооборонщика от тюрьмы частенько можно только привлечением внимания к его ситуации, поэтому мы, по возможности, помогали, указывая власти и гражданскому обществу на правовой беспредел. Большинство из этих случаев закончились полной или частичной реабилитацией обратившихся к нам за помощью.

Секрет успеха организации «Право на оружие» прост – ежедневная работа ее сторонников, сплоченного сообщества, объединенного общей целью. Чтобы поверить в это, ФБР пришлось бы признать сразу два совершенно невероятных для них факта: Россия – это демократическая страна, где существует гражданское общество, а россияне – не только молчаливая серая масса коммунистов в однотонных костюмах или беглые диссиденты, среди нас есть и гражданские активисты, предлагающие конструктивную критику действующей власти, которых никто за это не репрессирует и не содержит в застенках Лубянки, а даже, напротив, включает в деятельность законодательных институтов с целью совместной выработки решений существующих в государстве проблем. Если сами россияне в это часто не верят, поддавшись увещеваниям западных пропагандистов, то куда уж ФБР.

«Право на оружие» стало моим детищем, ребенком, созданием, которое я холила и лелеяла, но настал день, когда ему понадобился кто-то, кроме меня. К концу четвертого года моего руководства оружейной группой я стала замечать, что мой глаз «замылился», я не видела новых путей в борьбе за расширение прав граждан России на оружие, а превращаться в говорящую на одну и ту же тему голову для всей идеи было, как я считала, вредно. Мне нужен был новый этап в жизни, новая высота, а организации – новый лидер. Пришла пора уходить.