Ткань Ишанкара

Тайра посмотрела на него долгим взглядом, и ей вдруг стало его необычайно жаль. Она уже хотела открыть рот и извиниться, но паузу прервал Гиварш.

– Не смей издеваться над ребенком! Пошел вон домой!

’Т Хоофт вздохнул.

– Йен, ну правда, – уже серьезно произнес Морис и похлопал его по плечу. – Иди поспи. Ну сколько можно… Магда уже забыла, как ты выглядишь. Все нормализовалось, ты же видишь. А я заодно посмотрю, что с ее спиной сделать. Может, на живом материале заработает.

– А если Салто заявится?

– Встречу, – пообещал Гиварш, и Йен понял, как именно встретит оборотня ишанкарский вампир.

– Я до утра ничего никому говорить не буду, – сказал Йен, – чтобы панику не подымать. Или эйфорию. И Змею скажу, чтобы про проявившийся трек молчал.

– Согласен. Завтра будет виднее, что делать.

– Сэр хет Хоофт, – позвала его Тайра. – Я вам основы моделирования так и не сдала.

– Тайра, ради бога, – печально попросил Йен. – Какое, к черту, моделирование?

Гиварш заржал:

– А она у тебя и правда дрессированная!

Йен наклонился и поцеловал Тайру в лоб.

– До завтра, Кхасси.

– До завтра, сэр.

Он снял с вешалки пальто и вышел вон. Гиварш сел в кресло возле кровати, заложил ногу за ногу и оскалил клыки:

– Чем займемся, моя сладкая?

– Перевязкой, – ответила Тайра, кивнув на принесенные сэром ’т Хоофтом бинты. – Так что приступай. Как я понимаю, без одежды ты меня уже видел.

– Тебя – нет, – осклабился Гиварш. – Только твое тело.

Тайра усмехнулась и повернулась к нему спиной.

Фэйт подрулил к тротуару, ловко вписал свой дорогущий «Бэнтли» между двумя потрепанными на вид машинами, марки которых его никогда не интересовали, и которых по этой же причине он не знал, и остановился. Он достал из внутреннего кармана мобильник – его платиновый корпус разительно выделялся на фоне всех остальных его золотых и позолоченных вещиц, чем и был Фэйту особо дорог, – и набрал номер. Через четыре гудка трубку сняли.

– И тебе, – лениво ответил он на приветствие. – Ты как, не сильно занят? Может, подъедешь со мной до Кардиффа? До Кардиффа, да… Зачем? Я, понимаешь ли, не сильно жалую сумасшедших и мертвых, особенно только что вернувшихся из преисподней. Что? Святая Клара моя свидетельница, ни единого слова не придумал! Ты мне необходим. Где? У входа. Спускай свою божественную задницу. Три минуты, Фиц!

Фэйт в очередной раз с удовлетворением осмотрел свой мобильник и спрятал его обратно в карман. Посмотрел на себя в зеркальце и поправил и так безупречную прическу. Подтянул узел галстука. Включил диск с ненавязчивой классикой. Следующие минут пять он просто смотрел на другую сторону дороги, пытаясь подсчитать количество прошедших туда и обратно красивых женщин. Именно красивых… Фиц никогда не приходил вовремя. Красивых женщин было на удивление мало.

Когда минут через двадцать пять Фэйт уже начал засыпать, в окошко постучали. Фэйт сделал самое недовольное лицо из всех, которые умел, и изнутри открыл дверь.

– Рад, что ты так и не стал священником, – ехидно заметил он, пока его грузный пассажир устраивался на переднем сиденье. – А то носил бы епископский перстень и своим стуком разбил бы мне стекло!

– И я бы не радовался, если бы это произошло, потому что радоваться чужому горю – грех! – мужчина поднял вверх указательный палец, показывая, как важно для него было это положение.

– Еще бы ты радовался, – Фэйт мастерски вырулил в основной поток. – Вся твоя святая Клара стоит как мои стекла. Расплачивался бы еще с моими потомками.

– Деньги – зло!

– А когда я отдаю их церкви? – ехидно поинтересовался Фэйт.

– Философский вопрос.

– Смотри, не проболтайся, Фиц.

– Не могу этого понять. Ты единственный из моих знакомых, кому нравится числиться негодяем.

– Это дает много преимуществ.

– Слышал, слышал, – отмахнулся Фиц, задев своей ручищей зеркало заднего вида и тут же коряво его поправив. – Никаких привязанностей, никаких обязательств, никаких сожалений о привязанностях и никаких угрызений совести по поводу невыполненных обязательств.

– Рад, что ты усвоил, – Фэйт поправил зеркало так, как ему было надо.

– Так жить нельзя, – сделал вывод Фиц.

– А как можно?

– Хочешь об этом поговорить?

– Вот оставь это для своих пациентов, – недовольно сказал Фэйт.

– Бог с тобой, – не стал спорить Фиц. – Может, расскажешь, зачем тебе в Кардифф?

– У меня там клиентка, – Фэйт завернул в безлюдный переулок, открыл портал, и машина выехала из подобного переулка уже в Кардиффе. – Надо познакомиться.

– Вы не знакомы?

– Заочно.

– И в чем ее обвиняют?

– В двойном преднамеренном убийстве и еще во всякой ереси, – Фэйт специально выделили голосом «во всякой ереси», нажал на газ и пролетел перекресток за секунду до того, как светофор показал красный.

Фиц перекрестился.

– Она замочила своего брата и подставила свою золовку, которую тоже замочили, – Фэйт говорил так, словно пересказывал Фицу содержание второсортного американского боевика. – А ее золовка – родная сестра Герхарда «Салто» Бауэра, который уже раз попытался устроить самосуд.

– Твоя клиентка виновна?