Ткань Ишанкара

– Да. Сам видел, как она вынула из брата душу, – Фэйт поморщился, а Фиц снова перекрестился. – А еще ей всего восемнадцать.

– Бедное дитя, – искренне вздохнул Фиц, и Фэйт, покосившись на него, снова скорчил презрительную гримасу.

– Нашел, тоже мне, дитя. Некоторые в ее возрасте уже вовсю собой торгуют или своих детей воспитывают… Что тоже не лучше, – Фэйт вздохнул и замолчал.

– А некоторые убивают собственных братьев, – закончил Фиц. – Хочешь, чтобы я с ней поговорил?

– Я хочу, чтобы ты на нее посмотрел. Видишь ли, любезный доктор, я ей не верю. Хотя ни разу ее не видел, уже не верю. И по тому, что мне о ней удалось узнать, могу утверждать, что девица еще та.

– В смысле?

– За время своей практики я убедился в том, что подзащитные могут быть либо хорошими людьми, либо плохими. Плохих защищать интересней, хотя это с твоей точки зрения неправильно, – Фэйт резко притормозил у перехода, пропуская бездомного с украденной из супермаркета тележкой. – Так вот, в данном случае я не знаю, как себя вести.

– Не знаешь, плохая твоя девушка или хорошая?

– Именно. А то, что я о ней знаю, пугает меня еще больше.

– И что ты о ней знаешь? – Фиц сложил пухлые руки на объемном животе и воззрился на Фэйта с высоты всех своих трех подбородков.

– Нурали на нее страшно зол, как, впрочем, и господин Хранитель. Ну еще бы, им же пришлось допустить меня к своим книгам! Я же человек со стороны! Какое кощунство, – Фэйт дьявольски ухмыльнулся. – Хотя, сказать честно, оба ей по-своему симпатизируют, правда с каким-то элементом садизма, что ли… Айзекс выдала довольно сухую характеристику. Ну, это нормально. Лорд Хат-Хас утирает сопли белым рукавом и несет какую-то чушь про любовь и злой рок. Гиварш, как обычно скалится, правда, несколько нервно. Не знаю, что и думать. По мне, им всем было бы легче, если бы она умерла. Но, к несчастью, – Фэйт на секунду развел руками, выпустив руль, и Фиц инстинктивно вцепился в ремень безопасности, глубоко утонувший в его животе, – вышло так, как вышло. Девица ожила.

Фэйт все ждал, когда же Фиц поймет по его намекам всю пикантность ситуации, но Фиц сегодня не был склонен к тонким размышлениям.

– Ты сейчас об Ишанкаре говоришь? – осторожно спросил Фиц.

Фэйт кивнул.

– Ты был в Ишанкаре? – Фиц явно был поражен. – Тебя допустили в Библиотеку?!

– Да.

– И в Архив?!

– Еще бы, не допустили, – Фэйт ухмыльнулся. – Рискнули бы они пойти против слова Ректора.

– Ты видел их Ректора?!

– И ты его видел, уверяю тебя. Но я дал слово, поэтому нечего меня спрашивать, кто это такой. Очень удивишься, когда узнаешь.

Фиц прищурился и ничего не ответил.

– Я все еще не понял, что тебя пугает, – сказал он, – но из твоих слов могу заключить, что ей не нужен психоаналитик.

– Психоаналитик, Фиц, нужен будет мне, – язвительно пояснил Фэйт. – Близкое общение с ишанкарцами даром не проходит, а к Ученице хет Хоофта, если бы не Ксандер, я бы и близко не подошел. Так что хоть ты и не стал священником, а придешься к месту. Крест, кстати, при тебе? А то вдруг ей что в голову взбредет. Говорят, все некромантессы нестабильны.

Фиц вытаращил глаза, нервно сглотнул, потом отвернулся, перекрестился и уставился на дорогу. Фэйт, довольный произведенным эффектом, усмехнулся и лихо въехал на больничную стоянку.

Мужчин было двое. Это было странно после того, что последние пять дней она видела только молчаливого седовласого целителя из Монсальвата, своего якобы лечащего врача, и перевязочную медсестру. Никто из Ишанкара не появлялся, сэр ’т Хоофт даже не звонил, строго выполняя монсальватские требования. Ей было запрещено общаться с кем-нибудь из своих. Если осложнений не будет, через несколько дней ее передадут в Эвиан. Тайра отложила книгу и воззрилась на вошедших.

Если бы Тайра не чувствовала, что перед ней живой человек, она спорила бы на что угодно, что первый ее посетитель был ни кем иным, как ожившим манекеном из элитного мужского салона. Костюм наверняка стоил целое состояние, как и идеально чистые для весенней грязи туфли. Галстук был заколот золотым зажимом с какими-то белыми камнями, и Тайра подозревала, что это настоящие бриллианты. Она понимала, что рассматривает его с не меньшим интересом, чем он ее, но почему-то ей казалось, что ее интерес отдает глубокой российской провинцией, а его – старыми английскими традициями. Ей стало неуютно, и на память пришли кадры из старых нецветных советских фильмов с рефреном «Бей буржуев!». Мужчина остановился в трех шагах от входной двери, свысока осмотрелся и презрительно сморщил нос, всем своим видом сообщая, что больничный запах ему неприятен, и что он вообще плохо понимает, какие силы его сюда занесли.

– Доктор Юлиус Фэйт, как я полагаю? – спросила Тайра.

Фэйт задержался на ней взглядом, подошел ближе, осторожно взялся за спинку стоящего возле кровати стула, продемонстрировав идеально белый манжет, пронзенный золотой, разумеется, с бриллиантом, запонкой, брезгливо подвинул его ближе к кровати и сел, заложив ногу за ногу.

– Тайра аль’Кхасса, – утвердительно сказал он и впился в нее своими пронзительными и цепкими серыми глазами.