Ткань Ишанкара

– Ты собираешься врать суду?

– Я, кажется, говорил о мифах, а не о вранье, – якобы обиделся Фэйт. – У меня есть начало истории и есть конец. Я просто обязан придумать середину. В данном случае никто не знает, что там было на самом деле, кроме самой аль’Кхассы. Ну, может быть, ’т Хоофта. Да, это вероятно… Он, скорее всего, тоже знает правду.

– С чего ты взял?

– Он стал меньше курить.

– Тоже мне признак.

– И еще какой, Фиц! Они стоят друг друга. Аль’Кхасса умная девушка, но она еще девчонка, у нее нет опыта в подобных делах. Она проколется. Я заставлю ее проколоться.

– И как же? Пока все твои попытки были безрезультатны.

– Потому что я лез на рожон, – признался Фэйт. – Но господин Ректор дал мне хороший совет. Он сказал, что Восток – дело тонкое, и что с аль’Кхассой надо играть.

– Играть во что, Юлиус?

– В Дар Элайя.

– Но ты же не умеешь! – Фиц стукнул ладонью по подлокотнику, отчего дерево внутри глухо скрипнуло. – Ты же не умеешь!

– Так и аль’Кхасса только учится. Она мне или подыграет, или я заставлю ее ошибиться.

Кейн откинулся на спинку кресла и задумчиво уставился в окно.

– В конце концов, играет еще и хет Хоофт, – заявил Фэйт. – А этот точно не удержится и подыграет, когда прочитает партию.

Он проверил свое перо, стряхнув капли чернил на белый лист, и осторожно, чтобы не испачкать пальцев, убрал лист в мусорную корзину.

– И все? – скептически поинтересовался Фиц. – Золотое перо и все? Это все, с чем ты собрался на знаковый эпохальный процесс?

– Перед кем красоваться? – отозвался Фэйт. – Я добился закрытого процесса. Там не будет никого, кроме де Гранжа с его судом и охраной, Салто со своими не-знаю-кем, Мустафы, Ксандера с его птицей, Саида и хет Хоофта. Ну и нас с тобой. Можно было обойтись без тебя и Мустафы, но мне показалось, вы имеете право знать, чем все окончится.

– И как тебе это удалось?

– Я сказал, что если все пойдет не так, если ’т Хоофт или его девица все-таки начнут чудить, жертв будет гораздо меньше.

– Разве их нельзя ограничить в магии?

– Этих двоих? Сомневаюсь. Хет Хоофт слишком опытен, а аль’Кхасса слишком сильна. Им эти ограничения… Так что все дело в Слове, которое они оба дали Монсальвату. Но я постарался, чтобы мессир де Гранж засомневался в том, что они свое Слово будут держать до конца.

– Ты поставил под сомнение Слово Некромантов Ишанкара? – поразился Фиц. – Но это же для них оскорбление!

– Ну, чтобы ’т Хоофт или аль’Кхасса потребовали у меня сатисфакции, – усмехнулся Фэйт, – я должен оскорбить каждого трижды и еще и отказаться просить прощения. Видишь, я недаром провел время в ишанкарской Библиотеке!

Фиц вздохнул и снова с укором покачал головой.

– Это Дар Элайя, дорогой доктор Фиц. Очень, оказывается, полезная игра.

В зале суда ничего не изменилось, он был ровно таким же, каким Тайра помнила его по прошлому разу, только окна не были завешены тяжелой портьерной тканью, и через них на каменный пол и отполированные деревянные скамьи лился легкий прозрачный весенний свет. Зал был похож на внутренность готического собора, поддерживающие потолочный свод колонны были расположены ближе к стенам, и середина оставалась пустой. Скамеек было немного, словно все заседания были закрытыми, с минимальным числом участников, и даже сквозь наследственную ишанкарскую неприязнь к Монсальвату Тайре пришлось признать, что Монсальват соблюдал определенную этику, не превращая слушания в общедоступный балаган.