Тьма, – и больше ничего

– Привет, Тесс. Похоже, мы собираемся в путешествие.

– Так и есть, дружище. – Тесс ввела в механический мозг Тома адрес: Лейсмейкер-лейн, дом семьдесят пять.

33

Перед выездом Тесс посмотрела на «гугл-картах» фотографии района, где живет Рамона. Добравшись до места, она убедилась, что в реальности все выглядит точно так же. Что ж, хорошо. Брюстер оказался небольшим городком, Лейсмейкер-лейн находилась на окраине, дома располагались далеко друг от друга. Тесс неторопливо проехала мимо дома номер семьдесят пять; в окнах горел свет, во дворе стояла одна-единственная машина – «субару» последней модели, самое то для библиотекаря. Поблизости не было видно ни «Питербилта», ни любого другого грузовика, ни старого пикапа, залепленного шпатлевкой.

Улица заканчивалась разворотным кругом. Поехав назад, Тесс решительно свернула на дорожку, ведущую к дому Рамоны, приглушила фары и мотор и глубоко вздохнула.

– Не задерживайся там, Тесс, – сказал ей Том. – Возвращайся скорее, и поедем дальше.

– Постараюсь. – Она взяла блокнот (пустой, без записей), вышла из машины и, держа его перед собой, направилась к двери Рамоны Норвилл. За ней следовала лунная тень – все, что осталось от прежней Тесс.

34

Вставки из толстого граненого стекла в двери Рамоны Норвилл изрядно искажали видимость, тем не менее Тесс смогла различить красивые обои и паркет в прихожей. На консоли у стены лежала пара журналов или каталогов. В конце коридора виднелась просторная комната. Оттуда доносился звук телевизора, точнее – пение, а еще точнее – ария «В гору – к вершине». Стало быть, Рамона смотрит не «Пилу», а «Звуки музыки».

Тесс позвонила в дверь. Изнутри донеслись первые аккорды мелодии, смахивающей на вступление к «Дикси» [38]– необычный выбор для Новой Англии, однако Рамону Норвилл обычной не назовешь.

Услышав за дверью тяжелые шаги, Тесс повернулась вполоборота, чтобы свет, льющийся сквозь граненое стекло, выхватывал лишь часть лица. Она слегка ссутулилась, раскрыла блокнот и сделала вид, будто пишет: ни дать ни взять – утомленная сотрудница агентства маркетинговых исследований, желающая узнать у Рамоны ее любимую марку зубной пасты (или еще какую-нибудь бессмысленную ерунду) и поскорее уйти домой.

Открывай, Рамона, не бойся. Ты же видишь – я совершенно не опасна, и мухи не обижу.

За граненым стеклом, словно из-под воды, показалось искаженное лицо. Последовала невыносимо долгая пауза. Наконец Рамона Норвилл открыла дверь.

– Чем могу по…

Тесс повернулась. Свет из коридора упал ей на лицо. Шокированная, Рамона в буквальном смысле раскрыла рот от изумления. В глазах женщины отразился неподдельный ужас, выдавший ее с головой.

– Вы? Что вы тут де…

Тесс достала из правого кармана «соковыжималку». По пути из Сток-Виллидж она мысленно прокручивала эту ситуацию и с мучительной ясностью представляла, как револьвер застревает в складках одежды, однако наяву все прошло неожиданно легко.

– Отойди от двери. Попробуешь закрыть – пристрелю.

– Вы этого не сделаете. – Норвилл не шевельнулась, но и не попыталась захлопнуть дверь. – Вы с ума сошли?

– Живо внутрь.

Внушительный бюст Рамоны под просторным синим халатом начал угрожающе вздыматься. Тесс подняла револьвер.

– Только пикни – и ты труп. Даже не пытайся, стерва. Я не шучу.

Рамона выдохнула, оскалилась. Ее взгляд забегал по сторонам. Теперь она походила не на добродушную веселую библиотекаршу, а на загнанную в угол крысу.

– Если выстрелишь – вся округа сбежится.

Тесс сомневалась, но спорить не стала.

– К тому времени тебе будет уже все равно. Заходи внутрь. Будешь хорошо себя вести и отвечать на мои вопросы – возможно, доживешь до утра.

Рамона попятилась. Тесс, не опуская револьвера, вошла в дом. Стоило ей прихлопнуть за собой дверь – пришлось сделать это ногой, – как Рамона замерла у столика с каталогами.

– Не вздумай швырнуть. – Судя по дернувшемуся уголку рта, именно это было на уме у хозяйки дома. – Я все твои мысли наперед знаю. Иначе как бы я здесь оказалась? Не оборачивайся, иди в гостиную. Обожаю семейство Трапп [39].

– Ты ненормальная, – пробормотала Рамона, но подчинилась. Даже дома, в халате, она носила здоровенные мужские ботинки. – Понятия не имею, что тебе тут надо, но…

– Зубы мне не заговаривай, мамаша. У тебя все на лице было написано, едва ты открыла дверь. Ты ведь думала, я умерла?

– Не знаю, о чем ты…

– Да ладно, здесь только ты да я – зачем притворяться?