Тьма и золото полуночи

Обнимаю брата. Возможно, он не хочет мне рассказать, что не так, но мне нужно, чтобы он знал – я рядом. А Олли отодвигается только тогда, когда мы слышим чьи-то шаги на тропинке. Знакомое потрескивание. Потрескивание, которому следует сопровождаться голубым светом. Такой звук издает мое зеркало, когда я его открываю и оно готово перенести меня в Аннун. Это потрескивание портала. Портала или бреши.

35

Мы осторожно идем вперед, моя рука инстинктивно тянется к бедру, где в Аннуне висит скимитар. Пальцы Олли сжаты, словно он держит один из своих чакрамов. Когда мы поворачиваем, мимо нас проносится комок голубого света.

– Призраки? – шепчет Олли.

Это то самое место, где я чуть не сгорела заживо больше трех лет назад, при несчастном случае, организованном моей мучительницей с помощью моего брата. Теперь странно думать, что тот момент обозначил смерть моих прежних взаимоотношений с Олли и начало чего-то нового. Чего-то лучшего, разгоревшегося из углей нашей вражды.

Я уже так давно вообще не думала о месте, которое раньше преследовало меня при каждом дыхании во сне и наяву, что воспоминание буквально обрушилось на меня. Над нами высятся деревья.

– Мне кажется или здесь темнее, чем должно быть? – шепчу я.

– Не глупи, просто деревья загораживают солнце, – неуверенно отвечает Олли.

Но я знаю, что права, – есть разница между тенью и ночной тьмой, а здесь мы определенно видим второе. Это не обычная брешь.

– Берегись слуа, – предостерегает Олли.

Серое ничто, где живут гибриды Мидраута, окружает любую брешь между мирами.

Слабые инспайры играют вокруг деревьев и листвы и вдоль сухой щетинистой травы. Мы с Олли подходим ближе, чтобы заглянуть в Аннун. Там сквозь заросли бредет дикий кабан. Я чувствую, как напряжение Иммрала возникает во мне, так же как это бывает в Аннуне. Инспайры щекочут мои руки, в ответ волоски на них встают дыбом. Потом напряжение возникает у меня в затылке – и сильная струя инспайров вырывается из моих рук и летит к ближайшему дереву. Там обрисовывается моя собственная фигура, прозрачная, как призрак, – она привязана к дереву десятками веревок и ремней.

– Прекрати! – восклицает Олли, но это скорее мольба, чем приказ.

– Я не знаю, как это сделать, – отвечаю я.

Вид меня самой, вот так связанной, ошеломляет меня. Сильная, неунывающая Ферн, которую я создала, снова превращается в перепуганную жертву, какой я была в ту ночь. К счастью, мой мозг не создает заодно Дженни и ее дружков, иначе не знаю, как бы я отреагировала.

– Что вообще происходит? – спрашивает Олли. – Это же Итхр! Он не должен…

Потом у меня в затылке снова возникает напряжение и инспайры летят к дереву взрывом голубого пламени. Ферн-призрак безмолвно кричит, натягивая путы, и снова моя рука тянется к поясу, где должен висеть скимитар. Голубое пламя бежит вверх по стволу дерева, охватывает призрачную Ферн. Потом у меня в голове что-то щелкает, как некий сигнал, и после этого голубое пламя превращается из воображаемого в реальное, и оно уже не голубое. Оно белое, золотое, красное. Оно настоящее.

Огонь с пугающей быстротой охватывает дерево, бежит по веткам и листве над головой. И вскоре все вокруг затянуто дымом, и мы с Олли задыхаемся. Мы подталкиваем друг друга обратно, туда, откуда пришли, устремляемся в поисках света, закрываем глаза и рты. Земля под ногами усыпана какими-то палками и упавшими ветками, мы рискуем на каждом шагу, в особенности потому, что не можем хорошенько видеть, а наши умы переполнены паническим страхом и растерянностью. Наконец мы, задыхаясь, вырываемся на открытый воздух.

– Надо вызвать пожарных, – говорит Олли, доставая телефон.

– Подожди, – прошу я. – Давай сначала отойдем подальше.

Я не отвечаю ему, когда он спрашивает зачем, просто тяну его к другому концу Уонстед-Флэтса, бегу со всех ног, надеясь, что никто не заметит нас, хотя сейчас ясный день.

– Огонь может распространиться, – говорит Олли, когда мы наконец останавливаемся. – О чем ты думаешь?

– Я думаю, что нам не нужно, чтобы нас заметили где-то поблизости, – отвечаю я наконец, – иначе полиция подумает, что это мы устроили поджог.

– Они не… – Олли умолкает.

Учитывая то, что наша история связана с этим местом, и то, как я выгляжу, и то, что полиции известна связь Олли с группой «Кричи громче», можно не сомневаться, что полиция, находящаяся в подчинении у Мидраута, тут же обвинит в пожаре нас. И в каком-то смысле они будут вправе это сделать – ведь пожар устроило мое воображение. Разве не так? Олли снова берется за телефон, чтобы позвонить анонимно, но не успевает набрать номер, как мы слышим приближение пожарных сирен. Кто-то еще заметил огонь. Клубы дыма поднимаются в небо, их должно быть видно за несколько миль.

Позже, в моей спальне, мы с Олли обсуждаем, что все это могло означать.

– Никогда не слышал, чтобы инспайры творили нечто подобное в Итхре, а ты? – уже в пятый раз спрашивает Олли.

– Это Мидраут, – повторяю я. – Все эти его эксперименты, все эти бреши, что он создает… это перемешивает физические законы обоих миров.

– Думаешь, он именно это и затевал? – спрашивает Олли.