Тьма и золото полуночи

Есть и еще кое-что, что я должна сделать. То, что я хотела сделать уже давно. Теперь желание так сильно, что я не могу его игнорировать. Я останавливаю Самсона после того, как он заканчивает отчет о патруле, перед его возвращением в Итхр.

– Мы можем поговорить? – спрашиваю я.

Должно быть, он видит отчаяние в моих глазах, потому что кивает и позволяет увести себя на самый верх купола, даже выше, чем стоят стражи, наблюдающие за Лондоном.

– Я никогда сюда не забиралась, – говорю я ему, когда мы вылезаем через низенькую дверцу на открытый воздух.

– Да, это что-то, – замечает Самсон, обнимая меня за талию, когда мы смотрим на самые ошеломляющие из виденных мной картин.

Возможно, Лондон Аннуна и умирает, но все равно он пока обладает способностью изумлять. Небо теперь в основном серое – ни облака его не украшают, ни луна, – но остатки солнца бросают на город золотое сияние. Вдали нить Темзы ползет, как змея, к центру страны. Я машинально протягиваю руку, желая ощутить остатки инспайров, что должны двигаться под водой.

– О чем ты хотела поговорить? – спрашивает Самсон.

Теперь, когда мы здесь, мне не хочется говорить о том, насколько я испугана. Поэтому я предпочитаю другую исповедь.

– Я когда-нибудь говорила тебе, как ты выглядишь в глазах Иммрала?

Самсон качает головой и садится на балюстраду. В Итхре я забеспокоилась бы из-за того, что он сел слишком близко к краю, но здесь мы можем летать, так что рисковать позволительно.

– К тебе слетаются инспайры, – говорю я, – словно знают, что ты стараешься спасти их.

– Ну, я же вижу сон, пусть это не совсем то слово, которое мы здесь используем.

Я улыбаюсь:

– Ты не понял… я никогда не видела кого-то еще, кто бы выглядел так же. Инспайры… они знают, что ты другой.

– Они знают или их ко мне тянет потому, что они улавливают твои чувства ко мне?

Такое мне прежде не приходило в голову. Я роюсь в воспоминаниях. Неужели я действительно так властвую над инспайрами, что они действуют в соответствии с моими эмоциями? Не знаю, почему эта мысль вызывает у меня неловкость. Я прячу ее.

– Погоди, это немножко нахально с твоей стороны – полагать, будто я уже давно испытывала такие чувства.

– А разве нет? Потому что про себя я знаю – они были.

Его глаза вспыхивают, отчего у меня все переворачивается внутри. И что-то шевелится совсем глубоко.

– Может быть, у нас осталось мало времени, – говорю я, подходя ближе к нему.

– У нас есть столько времени, сколько нам хочется, – негромко отвечает он, приподнимая мой подбородок так, что наши носы соприкасаются.

Я вдыхаю тот запах, который заметила, когда увидела Самсона впервые. Мы тогда тоже были на краю опасности, в тесном сером пространстве крепости Мидраута. Ветер шевелит волосы на моем затылке. Вдали печально вскрикивает одинокая чайка.

– Ты этого не знаешь.

– Если даже один из нас умрет, – продолжает Самсон, – мы все равно будем видеть друг друга здесь.

Он привлекает меня к себе, обхватив за талию, и мы вместе смотрим на просторы Аннуна, а солнце опускается вниз, точно жидкое золото.

– Я все равно буду видеть тебя здесь. – Он прижимает ладонь к моему сердцу.

Я тянусь к нему, чтобы поцеловать.

– Все те стены, что я построила, теперь рухнули, – говорю я. – И от этого я чувствую…

Ищу нужное слово, но то единственное, что приходит на ум, заставляет меня покраснеть.

– Страх. И власть, – подсказывает Самсон, и я киваю.

Верно. Мы, кажется, целую вечность смотрим в глаза друг другу, задавая безмолвный вопрос. Потом я еще раз прижимаюсь губами к его губам, но на этот раз за поцелуем. Руки моего любимого скользят вниз по моей спине, а мои собственные забираются под его тунику. И когда мы падаем на землю, закат охраняет нас, а я даю свободу мыслям. Они мне больше не нужны. Я – сплошное сердце, и тело, и чувства, и торжество.

37

Хотя в последующие дни я просто вся дрожу от счастья, мне не хватает кое-чего еще. Я до сих пор не сумела попросить прощения у Чарли. Она не готова говорить со мной, ни в Итхре, ни в Аннуне. Я подкрадываюсь к ней – по-другому не скажешь – в Боско. Когда я в первый раз попыталась подойти к ней, она резко встала и ушла, спряталась в туалете. Я могла бы счесть это ироничным, учитывая то, что прежде именно я скрывалась в дамской комнате, пока она властвовала над всеми, но ничего смешного в этом нет.

Наконец я сдаюсь и снова провожу обеденный перерыв в художественной студии, доводя до совершенства портреты фей, которых я все еще не могу вернуть, несмотря на все мои усилия. Для каждого портрета я использую разные материалы: масло, фактуру и интуицию для Андрасты. Акварель для Нимуэ и уголь для Мерлина. И поверх всего этого – сусальное золото, подаренное мне Чарли. Я берусь то за один, то за другой портрет, в зависимости от настроения выбирая тот, который может успокоить тревожное, грызущее чувство внутри, нарастающее с каждым днем. Мое тело знает, что расплата близка, и готовится к ней.

Чарли сама находит меня в один из перерывов.

– Ты почти закончила, – говорит она, глядя через мое плечо.