Тьма над Петроградом

После разговора с ним настроение у Аркадия Петровича испортилось.

– Господа, – обратился он к Сержу и Борису, – боюсь, мы опоздали. В гостинице «Манифик» только что обнаружен труп мадам Ленуар, которая всего час назад заняла там номер…

Борис и Серж переглянулись.

– Думаю, нам имеет смысл доехать до этой гостиницы и узнать все на месте! – проговорил Горецкий после непродолжительного раздумья.

Саенко оставили охранять Сашеньку, строго наказав ему из пансиона не выходить и никаких подозрительных людей не впускать, а Борис и Серж вместе с Горецким отправились в гостиницу, расположенную в квартале Марэ.

Хозяин гостиницы, пожилой господин с пышными нормандскими усами, был безутешен.

В его заведении случилось кровавое злодеяние, и ничего не удалось спустить на тормозах: гостиница была полна полиции, и на ближних подступах уже крутились репортеры из бульварных газет. В вечерних выпусках газет появится упоминание о гостинице, и ее репутация будет безнадежно погублена.

Горецкий сослался на комиссара Леру, и это имя открыло ему все двери. Полицейский инспектор, коротышка с торчащими вперед беличьими зубами, проводил Аркадия Петровича и его спутников в номер убитой.

В номере все было перевернуто вверх дном. Труп еще не увезли, и русские господа сообщили полиции, что убитая мадам Ленуар на самом деле русская по имени Агния Мезенцева.

Впрочем, опознать Агнию Львовну было непросто.

За время, прошедшее после того, как Мезенцева покинула пансион, она изменилась до неузнаваемости. Ее лицо было изрезано, руки покрывали многочисленные ожоги. Рот был заткнут кляпом, сделанным из гостиничного полотенца.

– Перед смертью ее пытали! – с гордостью сообщил инспектор русским господам и без того очевидный факт. – Кроме того, в номере произвели обыск.

– Скажите, господин инспектор, – осведомился Горецкий, закончив осмотр номера, – не было ли в номере куклы?

– Куклы? – переспросил полицейский, сделавшись еще больше похожим на удивленную белку. – Нет, мосье, никакой куклы! Это ведь взрослая дама. И вообще, в номере не было почти никаких вещей!

– И еще один вопрос. Кто обнаружил труп?

– Вот эта девушка. – Инспектор показал на плачущую в углу горничную. – Мои люди пытались допросить ее, но она только рыдает! От нее как от свидетеля никакого толку!

Горецкий подошел к горничной, подал ей носовой платок, помог вытереть слезы. Девушка еще раз всхлипнула и затихла. Тогда Аркадий Петрович приступил к расспросам:

– Это вы, милочка, нашли тело?

– Да… – Девушка снова залилась слезами. – Это такой ужас! Я постучала в номер, она не отозвалась, и я толкнула дверь… Я никогда в жизни не видела ничего подобного! Нет, я немедленно уволюсь из гостиницы и уеду из Парижа обратно в деревню! У нас в деревне ничего подобного не бывает… – И горничная снова затряслась от рыданий.

– А из каких вы мест, милочка?

– Из Оверни… – проговорила горничная, и лицо ее посветлело. – У нас так хорошо!

– Сейчас, наверное, там цветут яблони… – мечтательно произнес Горецкий.

– О да, мосье! Это так красиво… я никогда не покинула бы деревню, если бы не нужно было заработать на приданое. Мы с Жаном хотим пожениться…

– Это прекрасно, милочка! – одобрил Горецкий. – А зачем, собственно, вы зашли в этот номер?..

– Я хотела сообщить мадам Ленуар, что выполнила ее поручение!

– Поручение? – переспросил Горецкий. – Какое поручение?

– Очень странное поручение, мосье! – Горничная округлила красные от слез глаза. – Мадам Ленуар попросила меня сходить на почту и отправить посылку до востребования…

– Посылку? – поощрительно повторил Горецкий. – Какую посылку?

– Обыкновенную, мосье… картонную коробку, чуть побольше обувной…

– Вот как! А куда же вы отправили эту посылку?

– Тоже в Париж, мосье! Только в другое почтовое отделение, в Латинском квартале, возле аббатства Клюни…

– Ага! – с интересом произнес Аркадий Петрович. – А кому же адресована эта посылка?

– Вот это самое странное! – Горничная понизила голос: – Мадам Ленуар отправила посылку до востребования… самой себе!

Выйдя со своими спутниками на улицу, Горецкий проговорил:

– Корреспонденция внутри Парижа обрабатывается в течение дня. Значит, посылка мадам Ленуар… или мадемуазель Мезенцевой, если вам угодно, придет в почтовое отделение к завтрашнему утру. Почта в Париже открывается в восемь часов, так что к этому времени нам нужно быть на месте.

– Но зачем? – удивленно переспросил Серж. – Мадам Ленуар мертва, за посылкой никто не явится, а нам чужую почту не выдадут…

– Посмотрим-посмотрим… – неопределенно протянул Горецкий.

На следующее утро с самого открытия в почтовом отделении возле аббатства Клюни было довольно людно.

За высоким бюро пожилой француз с густой седой шевелюрой и длинными усами что-то писал на листке почтовой бумаги. В углу негромко переговаривались между собой двое рослых молодчиков в поношенных пальто и надвинутых на самые глаза кепи – то ли мелкие уличные торговцы, то ли грузчики с Северного вокзала.

Заходили и другие посетители – кто отправить телеграмму, кто купить конверт или марку, кто проверить номер лотерейного билета.

Время приближалось к девяти.