Тьма над Петроградом

— Не сердись, Игнат, — ответил Савелий совершенно трезвым голосом, — может, ты, того… и предан, а только батька Махно покрепче будет! Как он в атаку братву поведет да как закричит: «Сабли подвы-ысь!» — И он снова запел: — «А первая пуля для моего коня…»

— Всегда я знал, Савелий, что ты политически близорук! — выкрикнул Кардаш, ударив по столу кулаком. — Вот он, — Кардаш указал пальцем на шарманщика, — вот он хоть и слеп, но он видит! Он хорошо видит, кто по-настоящему предан народному делу!

— Говорю тебе, Игнат, не верю я ему! — Савелий все больше мрачнел. — И опять он, иуда, не пьет!

— Ты почему не пьешь? — Кардаш повернулся к шарманщику и налил ему еще самогона. — Выпей со мной за женщину! Как женщина тоже есть угнетенный человек и народ…

— Что ж ты, Игнат, эту угнетенную женщину взаперти держишь? — процедил Савелий. — Выпустил бы ее, коли так за свободу радеешь!

— Молчать! — Кардаш снова ударил по столу, так что подпрыгнули тонкие графские тарелки. — Я заслужил своей непримиримой борьбой! А если она не понимает, так надо ей внушить… Пей, брат! Что ты не пьешь?

Шарманщик выпил очередной стакан самогона и уронил голову на стол.

— Устал! — сочувственно проговорил Кардаш и погладил слепого по спине. — Вот так и весь наш народ устал от невыси… невыносимого гнета, от тех цепей, кото… рые…

Язык у него все больше заплетался, и наконец он тоже уронил голову на стол и захрапел богатырским храпом.

Вскоре все анархисты либо спали, либо были мертвецки пьяны. Савелий тоже уронил голову на руки и затих.

Прошло еще несколько минут, и шарманщик поднял голову. Оглядевшись, он осторожно встал, стараясь не разбудить своих соседей по столу, и крадучись двинулся к выходу из залы.

Он был уже возле самых дверей, когда за его спиной раздался свистящий шепот:

— Ты куда это, гад, намылился? Ведь знал же я, что ты иуда! Игнат, дурак доверчивый, не поверил мне!

Шарманщик скосил глаза. За ним стоял Савелий с «маузером» в руке.

— Ну все, гидра поганая, сейчас я тебя порешу по всем правилам революционной законности!

Ствол «маузера» ткнулся под лопатку шарманщика, он уже мысленно простился с жизнью… но в эту секунду раздался гулкий удар, и Савелий с негромким стоном повалился на пол.

Шарманщик обернулся.

Рядом с ним стояла та самая женщина со следами былой красоты и аристократического происхождения, которая обслуживала анархистов за столом. В руках она сжимала тяжелое серебряное блюдо — именно им она огрела Савелия по голове.

— Вы не представляете, как давно я об этом мечтала, — прошептала женщина, выводя шарманщика за руку из зала. — Ведь вы офицер? Я это сразу почувствовала, как только увидела вас за столом! Офицерскую выправку и дворянскую косточку не скроешь! Ведь вы пришли за нами? Я не ошиблась?

— Тише! — Борис Ордынцев, а это именно он так успешно изображал шарманщика, прижал палец к губам. — Где она? Где ваша воспитанница? Где Сашенька?

— Она заперта в западном флигеле, — ответила женщина, помрачнев. — Там двое вооруженных часовых. Вы с ними сумеете справиться? Если нужно оружие, я достану… я здесь знаю все ходы и выходы…

— Это отлично. А вот стрелять нельзя — мы всех перебудим. Ну ничего, и без стрельбы управимся. Только прежде чем отправиться за вашей воспитанницей, нам придется освободить еще одного пленника…

Они вышли из парадной части дворца и пробрались к графской конюшне, куда анархисты закатили самоходный органчик вместе с мерином. Борис подошел к шарманке и постучал по ее корпусу костяшками пальцев:

— Луиджи, вы живы?

— А я уж думал, вы обо мне совсем забыли… — донесся из глубины инструмента приглушенный голос.

Борис осторожно отвинтил боковую пластину, расписанную горными тирольскими пейзажами. Изнутри, как чертик из табакерки, выскочил Луиджи и принялся растирать затекшие от неудобного положения руки и ноги.

— Однако нелегко мне дался этот трюк! — признался он через пару минут. — Особенно тяжело было, когда вы заиграли… думал, оглохну от этой какофонии!

— Ну, к счастью, больше вам не придется прятаться в шарманке! Эта часть операции успешно завершена!

— А это кто? — удивленно проговорил Луиджи, заметив стоящую позади Бориса женщину.

— Если не ошибаюсь, Агния Львовна Мезенцева, — проговорил Борис, повернувшись к даме.

— Вы не ошибаетесь, — подтвердила та. — Только нам нужно поторопиться, пока большая часть этих оборванцев спит.

Она выскользнула из конюшни и повела своих спутников к западному флигелю дворца.

Они двигались, стараясь не шуметь и прятаться в тени полуразрушенных дворцовых стен. Наконец впереди показался вход во флигель. Возле него вполголоса переговаривались двое анархистов с винтовками.

И в этот момент Луиджи оступился и наступил ногой на полусгнившую балку, которая с громким треском подломилась под его ногой.

— Стой, кто идет! — выкрикнул один из анархистов, скинув винтовку с плеча и передернув затвор.

— Что там, Микола? — спросил второй, сонно потягиваясь.

— Как будто кто крадется! — проговорил Микола, опасливо вглядываясь в темноту.