Тьма после рассвета

Вот же черт! Хотел подумать о деле, а думает о совершенно посторонних вещах. Но разве дочь, пусть и не кровная, это не дело? Семья, жена? Все важно, и порой трудно понять, что важнее: работа и карьера или семья и близкие.

Не дойдя до памятника Пушкину, Череменин развернулся и направился назад, к входу в метро.

***

Майор Гордеев любил, когда его посылали за какой-нибудь надобностью в министерство, расположенное в доме 6 по улице Огарева. От Петровки можно дойти пешком, выполнить поручение, а потом пообщаться со знакомыми сотрудниками центрального аппарата, обменяться новостями и даже посплетничать о руководстве. Вроде ты на службе, но при этом вроде и отдыхаешь, а передышки в непрерывной рабочей круговерти просто необходимы, иначе можно сойти с ума. Правда, Главное управление уголовного розыска МВД СССР пару лет назад переехало в новое здание на Житной улице, так что у оперативников из МУРа стало намного меньше поводов появляться в здании на Огарева, 6.

Виктор пребывал в прекрасном расположении духа: красный «Москвич» нашли! Молодцы работники ГАИ, сработали на совесть. Правда, в машине находился только водитель, но и это хорошо. Если правильно с ним поговорить, то Уварова он сдаст не сегодня завтра, расскажет, где тот сховался.

Разработка, в которой он принимал участие совместно с сотрудниками Главного управления уголовного розыска, была закончена пару дней назад, письменный отчет следовало сдать еще вчера, но Гордеев, как обычно, затянул, все откладывал, в результате сегодня с утра получил нагоняй от начальника, быстренько состряпал документ, позвонил на Житную и к своей огромной радости услышал, что нужный ему сотрудник как раз будет по своим делам на Огарева, где его и можно отловить.

Виктор с удовольствием отправился пешком, несмотря на отвратительный мокрый снег, который выбеливал тротуары на окраинах города, но в самом центре Москвы мгновенно превращался в хлюпающую под ногами слякоть. Он бодро шагал по Петровке в сторону Театральной площади мимо Центральной поликлиники МВД и с неудовольствием вспоминал о том, что нужно пройти диспансеризацию, но ужасно не хотелось тратить на нее время. Московский уголовный розыск обслуживался в поликлинике ГУВД, которая находилась довольно далеко от Петровки, на поездки туда пришлось бы тратить кучу времени. Было бы куда удобнее, если бы вот к этой Центральной поликлинике, находящейся в пяти минутах ходьбы, прикрепили муровцев. Но нет, здесь лечились только те, чье место службы подведомственно союзному министерству, а не городу.

На углу Петровки и Столешникова переулка выстроилась очередь в магазин «Меха».

— Что дают? — поинтересовался Гордеев у стоявшей в середине очереди дородной дамы с ярко-малиновой помадой на полных красивых губах.

— Шапки из нутрии завезли. Но говорят, что мало, так что не занимайте, вам точно не хватит.

— Понял, — весело ответил он.

Конечно, его зимняя шапка из ужасного кролика давно уже потеряла товарный вид, но где взять время на стояние в очередях? Может, попросить Гогу Телегина, чтобы помог купить без очереди? На носу декабрь, конец года, во все магазины будут выбрасывать дефицит для плана…

Знаменитый кондитерский магазин в Столешниковом манил выставленными в витрине сластями, и Гордеев решил, что на обратном пути из министерства непременно купит коробку пирожных жене и сыновьям. Пирожные из Столешникова — это не просто десерт к чаю, это знак внимания и любви. Правда, через стекло видно, что народу в магазине — не протолкнуться, но ничего, он постоит в очереди. Все равно уже шестой час, и в принципе майор Гордеев имеет полное право сегодня больше не возвращаться на службу. Дел всегда невпроворот, все не переделаешь, можно же хоть иногда прийти домой в нормальное время и провести вечер с женой и детьми.

В министерстве, как обычно, пришлось провести немало времени, и когда Виктор закончил все дела, часы показывали четверть восьмого. У самого выхода из здания он неожиданно столкнулся с Телегиным.

— Привет! А я как раз сегодня тебя вспоминал! — обрадовался Гордеев.

Он собирался поделиться с коллегой хорошими новостями о розыске преступников, похитивших Муляр и Смелянского, ведь Телегин непосредственно участвовал в работе, принимал отчаяние родителей близко к сердцу, переживал…

— Незлым тихим словом, — удрученным голосом откликнулся Гога.

Только тут Виктор заметил, что лицо коллеги было мрачным, обычно улыбающиеся губы плотно сжаты, всегда веселые и приветливые глаза потухли.

— Что случилось? — встревоженно спросил он.

— Пойдем выпьем. Не могу больше, надо срочно напиться.

— Пойдем, — беспрекословно согласился Гордеев. — Только куда? Вечер, всюду битком.

Уютные мысли о пирожных и о вечере, проведенном в кругу семьи, мгновенно улетучились. Какие уж тут пирожные, когда у товарища неприятности! Нужно помочь, обязательно помочь, если не делом, то хотя бы тем, что побудет рядом, выслушает, поддержит.

— В «Арагви», — бросил Телегин на ходу, натягивая на голову шапку с такой силой, словно хотел вдавить ее в плечи вместе с собственно головой.