Тьма прежних времен

Великий Киогли содрогается и поворачивает голову, будто услышав какой-то неопределенный, пригрезившийся лишь ему звук, и они видят ее: одинокую стрелу, торчащую из прорези его шлема. Мальчика заставляют идти вперед, подталкивая тычками, больше похожими на удары, хватают его за плечо так, что, делая первый же шаг, он оступается, вздрагивая от поцелуя невидимого пламени. «Нет». Суматоха притягивает его взгляд, и, отрешившись от криков и толчеи, он понимает, что проклят… проклят тем, что видит… Те же самые дрожащие губы, выдающие неуверенность, тот же самый взгляд, обращенный вверх (хотя все же ненависти в ней было больше, чем страха). Из хаоса битвы внезапно воздвигается Нин’джанджин, его выпад расчетлив и точен, его копье воздето в идеальном балансе, его щит сияет, как полированная монета. Лицо мальчика искажается, он вскрикивает и плачет, повернувшись к одетой в лохмотья женщине.

Как тебя зовут?

Она морщит носик: «Ты умираешь?»