To Be Loved (ЛП)

Улыбка вернулась на лицо старика. — Если кто и сможет ей помочь, то это будешь ты.

— Я только надеюсь, что она позволит мне. — Гарри в раздумье опустил глаза, в его голове все еще звучал разговор о легилименции. — Профессор, есть ли способ не допустить легилименцию в свой разум?

— Да. Защита разума — это искусство, известное как окклюменция.

— Окклюменция преподается в Хогвартсе?

— Нет. Однако, если когда-нибудь возникнет необходимость научиться этому искусству, вам дадут уроки. — Дамблдор сделал паузу. — Что ж, я не вижу причин сообщать мисс Гринграсс, что в плане возникла заминка. Вы можете задавать свои вопросы.

Гарри на мгновение задумался. Дамблдор, человек, известный тем, что держит свои карты при себе, разрешил ему задавать вопросы о своей жизни, явно пытаясь сменить тему. Гарри хотел узнать больше об окклюменции, но не желал упускать такую возможность. — Как вы подружились с Николасом Фламелем?

Дамблдор засиял. Ему нравилось обсуждать именно эту тему. — Я познакомился с Николасом на шестом курсе Хогвартса. Мы регулярно переписывались, и он был достаточно впечатлен моими результатами ЖАБА, чтобы предложить мне ученичество несколько лет спустя.

— Я и не знал, что он брал учеников.

— Я был его первым учеником за более чем два столетия, и с тех пор он не брал ни одного. Когда я встретил Николаса, я был талантлив, но неопытен. Блестящим, но молодым и не знающим, что делать со своими способностями. Николас был самым лучшим учителем, который у меня когда-либо был.

— Чему он вас научил?

— Алхимия, конечно, была его специальностью. Я стал компетентным в этом предмете, но так и не достиг его способностей. Он понял, что мой настоящий талант — это умение обращаться с палочкой, и научил меня всему, что знал сам.

— Он был особенно хорош с палочкой? — спросил Гарри. Он ничего не читал о том, что Фламель был талантливым заклинателем.

— Немногие могли сравниться с ним. Он был не так силен, как некоторые, но у него был многовековой опыт. Мы дуэлились, когда я только стал его учеником, и я счел это унизительным занятием. Моей сырой силы было недостаточно, чтобы сравниться с его многолетней практикой. Я работал с Николасом годами, пока наконец не превзошел его. Когда я впервые победил его в поединке, я ожидал, что он будет расстроен, но я никогда не видел его более довольным.

— Он готовил вас к победе над Грин-де-Вальдом?

— Не совсем. В силу возраста Николаса он был оторван от мира волшебников, и он не принимал непосредственного участия в войне уже более двух столетий. Большинство людей думали, что в конце концов я столкнусь с Геллертом, но Николас либо не знал, либо ему было все равно. Он обучил меня в меру своих возможностей и позволил мне делать то, что я хотел, с теми знаниями, которые он передал.

— Геллерт, сэр?

Улыбка Дамблдора померкла. — Геллерт Грин-де-Вальд, Гарри. Моя история с Геллертом несколько сложна.

— Могу я услышать ее? То есть, если это не слишком личное.

— Полагаю, мне не повредит рассказать тебе эту историю. Это ни в коем случае не секрет, но мало кто об этом спрашивал. Я был молодым человеком, когда впервые встретил Геллерта Геллерт Грин-де-Вальда. Я был главой своей семьи и горько переживал это бремя. Он был блестящим молодым изгнанником, который бросил мне интеллектуальный вызов. Естественно, мы стали лучшими друзьями.

Гарри покачал головой. — Грин-де-Вальд был вашим лучшим другом?

— Да, но это было недолго. Мне стыдно в этом признаться, но в то время у нас были общие цели, хотя я никогда не одобрял его методы. Наша дружба закончилась жестоко и внезапно. Вскоре после этого я начал свое ученичество и больше не видел Геллерта до нашей дуэли.

— Я слышал, что это была одна из величайших дуэлей в истории. Могу ли я попросить вас рассказать мне об этом?

Дамблдор выглядел задумчивым. — Нет, я не думаю, что слух об этом делает это справедливым. — Гарри нахмурился. — Однако вы можете посмотреть. Вы когда-нибудь были свидетелем воспоминаний в Омуте памяти? — Гарри покачал головой в знак того, что нет. — Сейчас самое подходящее время, — сказал Дамблдор, поднеся палочку к виску и удалив серебристую нить из своего сознания. Он положил воспоминание в небольшую чашу, которую поставил на свой стол. — Опусти голову в сито, Гарри. — Гарри сделал, как ему было велено, и почувствовал, что падает в чашу. Дамблдор не последовал за ним.

***

Гарри внимательно осмотрел свое окружение. Он стоял посреди почти пустынной мощеной улицы в каком-то восточноевропейском городе. Десятки зрителей расположились перед окнами верхних этажей домов и предприятий, окружавших переулок.

Посреди улицы лицом друг к другу стояли два явно влиятельных человека. Один из них, рыжеволосый Альбус Дамблдор, держал свою палочку наготове и тоскливо смотрел на другого. Светловолосый Геллерт Грин-де-Вальд еще не достал свою палочку и умоляюще смотрел на Дамблдора.

— Ты не должен этого делать, Альбус. Присоединяйся ко мне, и мы будем неудержимы, — прошептал Грин-де-Вальд.