То, что делает нас людьми (СИ)

Он убежал на кухню и вернулся уже с чёрным пакетом для мусора. Кинув короткое «помоги мне», он начал набивать мешок обрывками. Те, что покрупнее, он пытался разорвать на более мелкие части, и в большинстве случаев это даже почти получалось. На пол летел белый порошок штукатурки, и вот уже весь старый ковёр покрылся пудрой. Дарья утыкалась в неё носом, чихая, а Макс пытался уловить идею Престона. Однако это ему давалось с трудом. К счастью, Престон своей идеей очень сильно загорелся, и у него явно чесались руки исполнить её как можно быстрее.

Когда пакет был почти полностью заполнен, а обоев на полу не осталось, Престон за руку потащил Макса прочь из квартиры. Останавливались они только в коридоре, дабы надеть кеды, но и это не заняло много времени. Дарья попыталась выскочить из квартиры вслед за ними, но Макс вовремя закрыл за собой дверь. Вряд ли бы кошка сбежала из дома – всё же она была достаточно умна, чтобы не делать этого – но перестраховаться надо было обязательно.

Престон крепко держал Макса за тонкое запястье; его пальцы, кожа были шершавыми и холодными, отчего казалось, что руку в тиски заключила статуя. Однако это было бы приятнее, чем если бы Престон хватал его мокрыми руками. Или если бы Престон схватил его за ладонь.

Они неслись вверх по лестнице, спотыкаясь о пакет, о шнурки.

— Я – эгоист, не ставящий ни во что родственников, — на ходу пояснял Престон, пытаясь побороть отдышку от быстрого подъёма.

Мы оба, — подумал в ответ Макс.

— Но я знаю кого-то, кто… кто не такой! Я хочу сыграть это!

— Че-че-чего? — кое-как набирая кислород в лёгкие, спросил Макс.

— Если я смогу выбраться хотя бы на время из этого… то я… смогу выбраться потом!.. — Престон глотал слова то ли от того, что запыхался, то ли от того, что не мог их подобрать.

Они остановились только на последнем этаже, у маленькой лесенки, ведущей на крышу.

— Я всё ещё не понимаю, что ты хочешь сделать.

— Ну, просто смотри.

Престон сунул Максу мешок и быстро забрался наверх. Удивительно, что люк не был закрыт или хоть как-то закреплён. Неужели жители этого дома не боятся вообще ничего? Как только ноги Престона исчезли в люке, оттуда тут же выглянула его голова и потребовала мешок. Передав на удивление тяжёлый пакет, Макс залез следом.

Он никогда раньше не видел их город с такой высоты. Не то чтобы здесь было очень высоко, однако… однако всё же достаточно высоко, чтобы осмотреть весь район. С Эред они видели только небольшой край, а сейчас перед Максом и Престоном расстилался живой квартал. Погружаясь в сумерки, он медленно наполнялся мерцанием окон и фонарей. Люди внизу мельтешили, редея; скоро улицы совсем опустеют.

Престон встал почти у самого края.

— Э.. ты только это… не прыгай, — предостерёг его Макс, подходя ближе. Если бы Престон умер сейчас – это было бы очень неловко. И неприятно.

— Я не собираюсь, — Престон повёл плечами и распахнул пакет. Сделал глубокий вдох.

Макс уже видел подобное. Лицо Престона переменилось. Сначала на него будто легла непроницаемая маска, а затем… затем брови нахмурились, а губы сжались в плотную линию. Престон закрыл глаза и сделал рваный вдох носом.

А затем достал из пакета горстку обрывков и кинул их с крыши. Рваные обои быстро полетели куда-то в сторону, особо не думая о слабых порывах ветра. А Престон уже держал в руках следующие обрывки.

— Я чувствовал себя как капитан подводной лодки в северном море, которую обстреливают со всех сторон, — вдруг крикнул он. Хотя «крикнул» было бы слишком сильным словом. Его голос звучал спокойно. Отрешённо спокойно, с небольшими нотками боли и даже злобы. — Не успеваю заделать одну пробоину…

Престон резко дёрнул рукой, кидая обрывки с крыши

— …как возникает другая.

Ещё несколько обрывков стремительно полетело вниз.

— Ариана бежала с поля боя…

И снова бросок.

— Классовый враг размахивал флагами кока-колы…

Очередная порция обоев взмыла в воздух.

— …А ветер перемен сдул накопления моей матушки.

Престон вскинул мешок и вытряхнул оставшееся с крыши. Следом за остатками бумаги из пакета рассыпались крошки штукатурки, полетевшие вниз плотным строительным облаком. Возможно, внизу уже начались волнения, только их не было слышно. Да и не так уж это было важно.

Макс напрягал мозги, пытаясь вспомнить, откуда этот монолог.

— «Гуд бай, Ленин!» — пояснил Престон, отходя от края и присаживаясь рядом с Максом на ближайшую коробку.

Ветер перемен слабо трепыхал его волосы, но это было почти незаметно.

— Главный герой из кожи вон лез, чтобы сохранить для своей умирающей матери иллюзию счастливой реальности, — пояснил Престон.

— И это помогло? — уточнил Макс, никогда прежде даже не слышавший о подобном фильме. Какого он года, интересно?

— Относительно. Она, по крайней мере, умерла не в одиночестве.