«То, что мы зовем душой…» Избранные стихотворения

Заходили мы к даче с дремучей, лесной стороны
Сквозь кусты, через вырубку с дикой и грубой
                                                         травой,
Справедливо считавшей, что здесь мы ходить
                                                    не должны,
Иван-чай, да кипрей, да крапивы рубеж огневой.

Здесь ходить бы и впрямь ни к чему, и тропа заросла,

Но компания наша подвыпила, – как не свернуть
В эти дачные дебри, где меры уже и числа
Нет, лишь ельник, да кочки, да буйные травы
                                                      по грудь.

О, как весело было, как вольно и странно идти,

И волшебным мотивом повеяло вдруг, и гостям
Показалось уже, что хозяин не знает пути
Или сбился с него, да не хочет признаться, упрям.

Золотое молчанье и душные волны тепла,

Ни стихов на ходу, ни решенья проблем мировых…
Вот тигрица сейчас, или это пантера была
В флорентийском лесу? – напугает нас,
                                          всех пятерых.
И подумал я, зная, что скоро увидим в упор
Мы калитку и сад, а не тьмой наказуемый грех,
Что у каждого свой сожалений и страхов набор,
Но одно предзакатное, позднее солнце на всех.

Впятером, но я старше их всех и в приватную суть

Этой жизни проник чуть поглубже, хотя бы на шаг.
И подумал я: кто-нибудь вспомнит когда-нибудь
                                                                путь
Через заросли эти и мне улыбнется сквозь мрак.

И действительно, вот показался дощатый сарай

И терраса в решетчатых рамах блеснула стеклом.
Разумеется, временный, как же земной этот рай
Ослепительно высвечен, если пойти напролом!

Шмель

Д. Сухареву

Залетевший к нам в комнату шмель, – я ему помог
Через форточку выбраться, лист поднеся бумаги
И подталкивая, – он-то сопротивлялся, шок
Испытав и сомнительным образом в передряге
Проявив себя этой, растерян и бестолков,
И похож, черно-желтый, на маленького медведя,
Будет дома рассказывать всем, кто его готов
Слушать, о переплете оконном и шпингалете.

Очень долго – о комнате: в комнате нет травы

И цветов полевых и садовых, но есть обои,
На которых разбросаны тени цветов, увы,
И ужасны, конечно, сознания перебои,
О бумаге, просунутой пленнику под живот —
Глянцевитая плоскость и страшное шелестенье,
О таинственной тени: казалось, сейчас прибьет,
И чудесном своем сверхъестественном избавленье.

Дикий голубь