То, что вы хотели

Папа Иоанн Павел Третий теряет самообладание и бросается на меня с кулаками. Видимо, я задел что-то очень личное. Да и хрен с ним, не хочу в его темной душонке копаться. Я останавливаю его ударом в солнечное сплетение. Около минуты Том, стоя на коленях и согнувшись, пытается схватить зубами ускользающий от него кислород. Я отворачиваюсь. Противно.

– Шлюха? Что ты вообще знаешь о шлюхах?! – слышу я через некоторое время его срывающийся голос. Он замолкает, ожидая, что я повернусь к нему лицом, но не дождавшись, шуршит черной сутаной, встает с колен и продолжает гундеть мне в спину: – Я тебе расскажу о шлюхах. Моя мать была шлюхой. Кандидатов в отцы у меня пол-Чикаго. Дело свое она очень любила, работала, так сказать, с душой, за идею, денег, правда, особо не заколачивала. Глупенькая, страшная, похотливая шлюшка… Таким мало платят. Поэтому жили мы очень бедно. Что я видел в детстве? Грязные притоны, мамкиных клиентов и сутенеров. Все… Не очень полезный пейзаж для ребенка, правда? Вот и я так думал и, чтобы не глядеть на всю эту мерзость, сидел, постоянно уткнувшись в священное писание или в учебник математики.

Я не слышал скрипов кровати, мамкиных стонов, рычания кончающих обдолбанных скотов… Я был далеко, в прозрачном мире логики, где сумма квадратов катетов непременно равнялась квадрату гипотенузы. Потом я перемещался в египетскую пустыню, и воды Красного моря расступались передо мной, а туча саранчи опустошала поля гордого фараона, и манна небесная сыпалась на головы униженных и оскорбленных. Я путешествовал между двумя этими прекрасными мирами и не замечал ничего вокруг. Так продолжалось до тех пор, пока накурившийся крэка мамкин сутенер меня не изнасиловал. В одиннадцать лет, Айван! На глазах у матери! Она, кстати, не возражала… Я как раз читал то место в Библии, где Авраам приносит в жертву Богу сына своего Исаака, когда этот гад вырвал у меня книгу и… Чтобы не сойти с ума от боли, я представлял себя маленьким Исааком, кротким, послушным, смиренным перед Господом… И знаешь, мне понравилось! Не с первого раза, с десятого или двадцатого, но понравилось! Обычная история, синдром жертвы. Так я и сам стал шлюхой. “Ух, да у тебя талант!” – сказал черный сутенер и выставил меня на продажу. Мы с мамой работали на пару, нас часто брали вместе. Десятки, сотни ублюдков… Били, насиловали, издевались, как не убили – сам не знаю. Это длилось до тех пор, пока я в четырнадцать лет не выиграл всеамериканскую олимпиаду по алгебре. Государство дало мне стипендию и отправило учиться в школу для особо одаренных детей.

Я забыл все, как страшный сон, и вырулил наконец на широкую дорогу, где человека волнует не размер члена очередного насильника, а ставка по ипотеке и распродажа рождественских туров на Карибы. Лишь одно обстоятельство портило мою счастливую жизнь: у меня ничего не получалось с девушками. Я пробовал, заставлял себя даже, но в каждой из них видел свою шлюху-мать. Меня охватывал ужас, размалеванным, злым клоуном возвращалось детство, а из-за локонов очередной девчонки выглядывал огромный черный сутенер. Любовь настигла меня уже в университете в виде моложавого пятидесятилетнего профессора математики. Как-то после лекции мы с ним с жаром обсуждали теорему Пуанкаре, тогда у нас все и случилось. Поначалу профессор был нежен, заботился обо мне, сдувал пылинки, делал подарки. У меня никогда не было отца, и я размечтался… Дурак. Через год он нашел себе нового мальчика. О, как я страдал! Казалось, мир рушится и жить больше незачем. Тогда я решил от всего абстрагироваться и с головой ушел в математику. Формулы, они же не предают… Я изучал программирование, увлекся моделями шифрования и через пару лет практически медитативного погружения в науку создал свой знаменитый мессенджер. Ни один человек в мире не догадывался, почему логотипом моей компании стал хохочущий, похожий на размалеванного сутенера злой черный клоун…

Я много работал и заставлял много работать других. Все вокруг думали, что мальчик из бедной семьи надрывается по восемнадцать часов в сутки только ради бабла. Ошибались, деньги меня совсем не интересовали. Более того, я их ненавидел. Если за эти разноцветные бумажки можно насиловать маленьких детей, то они такое же зло, как и насильники. Тем не менее Господь иронично улыбнулся, и деньги у меня появились. Да в таком количестве, что и за сто жизней не потратить. Вот тут я совсем растерялся. Некуда бежать стало, прозрачный мир разума дал мне больше, чем я ожидал…

Пустота, она страшнее насильника. Оставшись наедине со своими демонами, я захотел покончить с собой. Попытался повеситься, но веревка оборвалась. Начал вкалывать себе лошадиные дозы наркотиков, но мой молодой организм всякий раз переваривал их без остатка. Играл в русскую рулетку, все время увеличивая количество патронов в барабане револьвера. Два из шести, три, четыре, пять… Ничего меня не брало. В конце концов я просто решил застрелиться. Шесть из шести, без шансов. Осечка. Три раза подряд…