То, что вы хотели

– Так вот за этим мне и нужно, что человеком хочу умереть. Не шутом, не дрессированной собачкой, а человеком. Родился человеком и помереть должен человеком. Впрочем, тебе этого не понять.

– Почему же не понять, ты меня недооцениваешь. Потеря статуса, полная утрата чувства принадлежности к чему-то большему, чем ты сам. Смерть близких и вообще всего привычного тебе мира. Я вас неплохо изучил и понимаю лучше, чем вы сами себя. Только вот все наоборот. Не потеря это, а приобретение. То, что Адам – первый человек, не более чем случайность, в этом нет никакой его заслуги. А ты – последний, и, в отличие от Адама, ты это заслужил. Если минимально пораскинешь мозгами, то обязательно со мной согласишься.

– Я согласен, но шутом у тебя не буду. Ты умнее, сильнее, ты очень хорош, но не буду – и точка!

– О, знаменитое человеческое упрямство, вечный спутник агрессии и тупости! Я ждал этого… А может, так: не только для тебя жизнь вечная, но и для Линды, и для твоих родителей. Это же все, кто тебе по-настоящему нужны. Что скажешь?

Он меня разрушил. Своим вопросом он меня разрушил… Спасение близких, что может быть важнее? Но он предлагает мне существование без усилий. Существование, а не жизнь, потому что жизнь – это и есть усилие. Он предлагает мне обречь на ад мою и без того разрушенную семью. Родители проклянут, а Линда перережет себе горло. А потом и родители перережут. А я буду смотреть. Это очень просто – согласиться на жизнь вечную хоть тушкой, хоть чучелком, хоть животным, но я уже сделал усилие и проживу оставшиеся мне несколько минут человеком. Время относительно, иногда несколько минут длиннее, чем вся предыдущая жизнь. И полезнее. Я проживу их с максимальным толком, скорее всего у меня не получится, но я попытаюсь…

– Нет, – говорю твердо.

– Ну что ж… – Голос запинается и даже как будто дрожит. – Очень жаль. Правда жаль… Я даже поплачу потом, есть у меня такая опция. Движение электронов в нейронных цепочках максимально замедляется, становится печальным, и я плачу… Помогает. Я поплачу и о тебе, и о мире. Честно. Ты не думай, я не сволочь, просто так карта легла… Прощай.

Несколько секунд я жду. Ничего не происходит. Рассматриваю бункер, где валяются обломки мебели, удивляюсь, что я один смог сотворить такие разрушения. Потом решаю, что пора, подпрыгиваю, смешно размахиваю руками и кричу в потолок:

– Эй, эй, постой! Куда пошел? А компенсация, где моя компенсация?!

Тишина. Нет ответа. Неужели я опоздал?!

– Какая компенсация? – после паузы спрашивает Голос, и я облегченно выдыхаю.

– Обыкновенная. Ты изменил мою жизнь, свел меня с Линдой, не позволил совершить самоубийство, ты сделал меня Князем мира сего – за это по твоей же этике мне положена компенсация. Человечеству ты дал дополнительные три процента вероятности на выживание, а мне?

– А тебе я предложил жизнь вечную на райском острове. Но ты отказался. Какие теперь ко мне вопросы?

– Как это – какие? А если б человечество отказалось – что, не нужно тогда компенсации? А как же тогда равновесие?

– Молодец, остроумно ты ставишь проблему. Я не рассматривал ее с этой точки зрения. Сейчас подумаю, подожди пару секунд… – говорит Голос и после реально двухсекундной паузы продолжает: – Все, подумал. Расчеты показывают, что компенсация нужна в любом случае, даже если от нее отказываются. Правда, человечество не могло отказаться. Оно, как ни странно, объект, а не субъект. А ты можешь… ну, не то чтобы отказаться, а высказать пожелания. Но имей в виду: если пожелаешь остановить апокалипсис или достать Луну с неба, ничего не получится. Оно того не стоит, по математике не сходится. Так что будь поскромнее и обязательно желай что-то, касающееся лично тебя. Твою жизнь изменили, тебе и компенсация. А вообще – спасибо, что заметил. Мне бы потом пришлось еще сотни сеансов у Фрейда брать, а это, знаешь ли, малоприятное занятие. А так, даже если не договоримся, убью тебя без мучений… током, например, и уравнение сойдется. Я посчитал – отсутствие мучений в процессе смерти эквивалентно моему минимальному вмешательству в твою жизнь. Шучу, шучу. Хотя в каждой шутке…

– Смешно, – говорю я. – Прямо обхохочешься. Но просить я стану о гораздо менее значимой вещи, чем легкая смерть.

– О чем же?