Точка росы

Он пытался сначала отбиваться ногами, но и на это уже не было сил у обоих. Прежде чем встать ему на плечи, я ударил кулаком по затылку и крутанул за плечо, чтобы посмотреть в глаза.

Бесчувственный белый взгляд отринул последнюю долю сомнения. Хрипя, я напрыгивал на него ещё и ещё, покуда он, всплыв, не обернулся искажённым чуждым лицом — и, прозрачно погружаясь в отражение облаков, не стал понемногу отдаляться.

2006

IV. АНГЛИЙСКАЯ ДОРОГА

Медленный мальчик

В то осеннее утро, полное тихого света, ещё жившего в кронах деревьев, ещё истекавшего последней теплотой, — он гулял с сыном в сквере, неподалёку от дома, после бессонной ночи. Жена снова не вернулась домой, ночь прошла, и теперь бесчувствие наконец налегло, утишило отупелостью, теперь он думал только о сыне. Сначала они чистили зубы, умывались, одевались, завтракали и теперь тихонько гуляли, топали по дорожкам, бросали вверх кленовые листья, рассматривали на свет их золотые пятерни, прожилки; вместе с другими детьми осваивали горы мокрого песка, орудовали совком, грузовичками, «пекли пирожные».

После этого взрослые — он, две пожилые няни и молодая мать с измождённым лицом, с детективом на острых коленках, — сидели на скамьях вокруг песочницы, приглядывая за детским мирком. Дети, предоставленные друг другу, раскрывались с неожиданной стороны, вдруг возникала перед глазами неведомая детская цивилизация, за которой он наблюдал с настороженным интересом. Поначалу ему больно было видеть в сыне вспышки примитивности, например, гримасу гнева, когда другой ребёнок покушался на его игрушечное имущество. Но, подумав, стал ровнее, потому что решил, что вообще в мире многие с виду невинные вещи оказываются на поверку похуже убийства. Это был неожиданный опыт, он давно обвыкся с реальностью, как привыкают дети к силе и росту взрослых, и то, как он теперь, с помощью сына, смотрел на город, на свою жизнь в нём, немного его пугало. Он закурил, откинулся на спинку скамьи и снова посмотрел сквозь опрозрачневшие, наполненные светом кроны деревьев. Скоро — завтра, послезавтра, уже вечером? — небо зальётся летучим свинцом, ветер оборвёт мокрые листья, улицы станут неприютны, чистилище ноября затянет сознание сумраком. Няньки зашикали не курить рядом с детьми, он отошёл в сторонку, и сын это скоро заметил — выкарабкался из песочницы, подбежал, затопал впереди по дорожке, прилипший лист косолапо светился на ботиночке, шелестел, подшаркивал, отпал.

У чугунной решётки, за которой открывались широкая панель и улица, полная рвущихся со светофора вниз, в пресненскую излучину автомобилей, в ворохе тёплых листьев на четвереньках стоял человек. Он недавно очнулся, какое-то время ещё лежал, свернувшись калачиком у своей спортивной сумки, и взглядывал от земли на подростков, кативших на роликах по дорожке. Отчего-то их вид возмутил его, и он говорил, говорил что-то — не разобрать, с интонацией протеста, и вот наконец решился подняться.

Сын остановился рядом с человеком и долго смотрел, как тот собирает в кулак ремень сумки, медленно переносит центр тяжести на колено, шарит по земле, нащупывая опору. Отец взял сына за руку и вдруг поймал чуть звериный, но растерянный взгляд хмельного человека. Поверженный, тот смотрел снизу вверх не затравленно, а с великой трудностью, с какой, должно быть, раб смотрел на свободного человека, случайно забредшего во время прогулки в окрестности каменоломни. Приличные, но измазанные джинсы, пристойная, но с грязным воротником рубашка, такая же куртка — подсказывали расклад, по которому человек приехал откуда-то из провинции, одурел от столичных встреч, от самого очумелого невиданного города, на радостях позволил себе лишнее, втянулся и вот уже третий день никак не дойдёт до вокзала, благо погода сухая и есть места по скверам, паркам, где, может, и обворуют, но, скорее всего, не прибьют, — лучше отдыхать поближе к людям, к детским городкам. Лицом пьяный был ясен, и в том, как его сухое крепкое тело не слушалось усилий, никак не умело встать на ноги, а толстые сильные пальцы всё не могли зацепить, подтянуть за ремень сумку, — была явная несправедливость. Следовало бы подойти — поднять, поддержать, помочь, но из-за той же отупелости и нежелания хоть на секунду отвлечься от маленького сына он не заметил, как прошёл мимо.