Точка возврата

Владимир Зорин гуляет с братом по парку и неспешно говорит:

— Признаться, я бы сам не поверил, что благословлю сына на брак с этой девушкой, но в городе нашего детства совершенно особая атмосфера, и совершенно особые люди. Почему я раньше не любил здесь бывать? Я уверен, дети проживут счастливую жизнь и скоро сделают меня дедом.

— Это уж точно, с такой — то страстью! — усмехнулся Кирилл Иванович.

А потом было венчание: Молодые приехали в храм по отдельности. Впереди них в отдельной карете везли венчальную икону. Храм ярко осветили и красиво украсили. Но главным украшением его стали Павел и Мария, поклявшиеся перед богом любить друг друга до конца дней своих. Я знал, что эта клятва будет нерушима. Обещание, данное при таком Свидетеле, внушало веру в самое светлое и доброе.

Никто не назвал бы Владимира Зорина сентиментальным, но сейчас он чувствовал, что по его щеке бежит слеза. Зорин засопел, вытер щеку и улыбнулся.

Когда мы с Мафусаилом смогли вдоволь насладиться картиной счастья, и перенеслись в густой сосновый лес, я произнес:

— Эта миссия мне понравилась больше прошлой. Здесь мне не пришлось никого убивать.

— Скорее тебе пришлось спасать. Ты спас любовь. Не дал погубить настоящее чувство.

Павел окутает Марию своей любовью и заботой, как мантией, а она до конца своих дней будет восхищаться мужем и благодарить небеса за этот дар. Ты сделал счастливыми два сердца, подарил жизнь их детям. А их будет четверо: три девочки и один мальчик, которого назовут Дмитрий, символично, не правда ли? И, конечно, ты сослужил добрую службу своей душе.

— Я никогда не задумывался о том. что мы, люди, одним словом или действием способны повлиять на ход истории. Мы часто не видим настоящее, предпочитая ему фальшивку в красивой обертке. Ты Ангел и тебе неведомы человеческие страсти…

— Ты ошибаешься, я знаю о страстях и пороке больше твоего, ведь я не всегда был Ангелом, если тебе интересно, я мог бы рассказать о себе.

Глава 7

— А кем же ты раньше был?

— Я приходил в мир человеком из плоти и крови. И звали меня — Александр.

— А разве такое возможно? Разве человек может стать Ангелом — Хранителем? Наверно, ты был Святым?

— Ошибаешься, Дима, ты даже не представляешь, насколько я был грешен. Мною владел страшный порок. Я был зависим от него, мучил себя и близких, но я сумел сделать почти невозможное — я победил его.

— Ты был игрок? А может, ловелас?

— Я был наркоманом. Более тридцати лет зависел от наркотиков. В мире считают, что бывших наркоманов не бывает, перед тобой один из них.

Это признание казалось таким же не реальным, как все произошедшее со мной.

— Ты? Не может быть!

— Что ж, Дима, пришло и мое время рассказать о себе все, это будет честно.

И я погрузился в историю жизни своего Ангела — Хранителя, в воистину увлекательную и уникальную историю. Я узнал о жизни, ломающей стереотипы, о любви, спасающей душу, о добре, которое, как бы банально ни прозвучало, побеждает тьму и ведет к свету.

Мафусаил присел на пенек, подобрал на земле палочку и стал что — то чертить, было видно, что каждое слово дается ему с трудом.

— Я рос обычным пацаном, вторым из трех братьев. Разве что был самым умным из них.

Учился на одни пятерки. Моя мать была портной, а отец водителем. Не знаю, когда он работал, в моей памяти он либо пьян, либо в тюрьме. Пьяный он бил маму. Бил просто так. Всякий раз она быстро собирала нас, детей, и мы убегали из дома. Боялись, что он однажды нас покалечит. Бывало, голые выбегали на мороз и просили убежища у соседей.

Этот детский страх я пронес через всю жизнь. Я ненавидел отца. Помню, мать долго копила на телевизор — это была настоящая диковинка, и вот он был куплен. Мы гордились ужасно! Соседи ходили к нам в гости, как в кинозал. Но наше счастье было недолгим: отец напился и разрубил телевизор топором, а потом с ним кинулся на мать, она чудом спаслась. Еще один страшный момент врезался в мою детскую память: мы ужинали, мама приготовила вкусный суп и вдруг я вижу, как глаза отца краснеют и он вонзает в руку матери вилку со словами:

— Пересолила, сука! Видно, влюбилась в кого!

Мой старший брат стал заниматься боксом, чтобы постоять за маму. В спорте брат преуспел, и однажды, когда отец вновь поднял руку, сын врезал ему так, что он собрал вещи, ушел и больше у нас не появлялся.

— Он не дал отпор сыну?

— Нет, он был ничтожеством, способным лишь на то, чтобы обижать слабую женщину.

Перед силой он спасовал. Так мы остались без отца, но ни дня об этом не жалели. Я рос, увлекся музыкой, играл на гитаре и пел на танцплощадках, на свадьбах, в ресторанах. Моя память была феноменальной: стоило мне один раз услышать песню, и я уже вечером ее исполнял под аплодисменты публики. За мой талант платили щедро. Я часто слышал в свой адрес:

— Шурик, ты — гений! Далеко пойдешь!

А еще я много читал, буквально проглатывал книги и мог цитировать классику. У меня было все, чтобы стать успешным: внешность, ясная голова, деловая хватка, но я распорядился своей судьбой иначе. В моей жизни появились алкоголь и много девушек.