Точка возврата

— Барыня, а как же любовь?

— Любовь, Полинка — самая большая ложь на свете. Лишь глупцы верят в нее, за что потом платятся.

Этот брак стал для Маши кошмаром. Она засыпала и просыпалась с ненавистным мужчиной, который был старше ее отца на два года. Испытания украли красоту девушки и она превратилась в неухоженную и вечно недовольную женщину, в глазах которой навсегда залегла печаль.

Каждый раз глядя на новый эпизод, я судорожно соображал, что же можно изменить и в чем грех Павла? Я не удержался и сказал Мафусаилу:

— Павел стал жертвой собственного тщеславного отца, его не в чем винить, я не могу решить головоломку: где же тот момент, когда он мог повлиять на события?

— Я думал, ты сам обо всем догадаешься.

— О чем я должен был догадаться? Не мог бы ты перестать говорить загадками, а выражаться яснее, на кону судьба двух любящих людей, и если мы в силах их спасти, то должны сделать это немедля!

— Спокойно, Дмитрий! Я все объясню! Когда я там, на балу подтвердил твою догадку, что «ты» — Павел Зорин, я обманул тебя. Ты так старался распознать «себя», что я решил тебе немного подыграть. Ты бы не справился со своей задачей, потому что «тебя» там не было. Но в одном ты прав: Мария привела тебя к искомому. Твое прошлое воплощение — Владимир Зорин, человек разрушивший жизнь семьи Муромских и жизнь собственного сына.

Это известие меня шокировало, но позволяло взглянуть на ситуацию под другим углом.

— Мафусаил, позволь мне немного побыть одному и подумать, я не должен ошибиться, я хочу спасти любовь.

— Конечно, но не затягивай, наше время на исходе.

Я прокручивал у себя в голове увиденное снова и снова, я проигрывал сценарий возможных изменений, но каждый раз я не был уверен в благоприятном исходе. Десятки, «а что, если» спорили в моей голове, но пазл не складывался. И вдруг меня осенило:

— Мафусаил, Павел говорил отцу, что сожалеет, что он не поехал на бал с ним, значит ли это, что Зорин старший тоже был приглашен гостить в имении брата?

— Совершенно верно, Павел звал отца с собой, но тот не поехал, сославшись на занятость.

— Тогда я решил. Верни меня в тот день, когда Паша собирался к Кириллу Зорину.

— Воля твоя.

Не дожидаясь предложений, я сам закрыл глаза и взял ангела за руку.

Я в знакомой комнате — гостиной Зориных. Машинально я смотрю в зеркало и вижу себя — я Владимир Зорин. В комнату входит Павел и сообщает, что готов отправиться навестить дядюшку.

— Сын мой, ты так долго был в Германии, что я не хочу отпускать тебя одного, опять расставаться. Я велю собрать мои вещи и отправлюсь с тобой.

— Я рад, батюшка, думаю, мы хорошо проведем время, и ты убедишься, что в провинции не так уж скучно.

Видимо проказник Мафусаил вновь сократил события, потому что я не видел дорогу от Петербурга до дома Кирилла Ивановича (кстати, надо будет узнать, в каком городе он живет), не видел момент встречи родственников, а очутился сразу с сыном на балу. Во мне сейчас жили два человека: я ощущал происходящее, как Владимир Зорин, знал, как вести себя в свете, о чем говорить, мне были подвластны все па, но я помнил, о своей миссии.

Мероприятие было по провинциальному милое и по — петербуржски скучное и предсказуемое, пока я не увидел совершенно прекрасное создание: она была представлена как Мария Евгеньевна Муромская. Муромская? Уж не дочь ли Дуни, Дуняши и того прохвоста, которого она мне предпочла? Ну конечно, вот и он, годы взяли свое, но я узнаю его из тысячи, и он меня узнал, вон как смотрит. Когда — то в юности я влюбился в Евдокию Миронову, но так и не решился признаться в чувствах. А этот, как его там, кажется, Евгений был более смел. Мне стало невыносимо встречать их в свете, слава Богу, представился шанс отбыть в Петербург. Судьбу свою — Елену Маркову я встретил вскорости, был с ней счастлив, но образ первой любви пронес в сердце через всю жизнь.

Ее дочь хороша! Вся в мать! И я решил предложить Павлу обратить на нее внимание. А у сына губа — не дура! Он уже смотрит на нее во все глаза. Таким я видел его впервые. В его взгляде появилась теплота, это было совершенно не похоже на то, как он смотрит на Софью Филиппову. А потом я увидел, как они танцевали. Какая пара! Он высокий статный, мужественный, она хрупка, невинна и прекрасна. Так чисты могут быть только девушки из глубинки, не испорченные высшим светом и его интригами. Я уже не понимал, какие мысли мои, а какие — Владимира Зорина, но кажется, мы договорились. У меня появилось ощущение, что я отрываюсь от пола и лечу. Теперь я видел тело Петербуржского дворянина с высоты. Я понял, что мое время истекло, но оставалось неясным, изменил ли я судьбу двух влюбленных.

— Мафусаил, ну почему ты прервал меня, как я теперь узнаю, справился ли?

— Справился. Ты растопил сердце Владимира Зорина. Даже такой циник способен распознать истинную любовь. Взглянув на молодых, он вспомнил молодость, первое чувство и усмехнулся проказам судьбы. Его сын станет мужем дочери той, что он любил, но не посмел открыться. Ты заслужил увидеть еще пару моментов прошлой жизни.