Точка Зеро

— Света, — нетерпеливо перебил меня Тони, который сидел на кровати и смотрел, как я митингую, размахивая руками. — Хватит, иди сюда! — он поймал меня за футболку и притянул к себе. — У тебя утром, кажется, был очень интересный план, или ты забыла?

В этот раз все было по-другому. Никаких медленных пыток — мы срывали друг с друга одежду, как перевозбудившиеся подростки. Зная, чем предстоит заниматься, я постаралась надеть то, что можно снять очень быстро, но все равно казалось, что мы возимся слишком долго. Солнце било прямо в окно, и Тони хотел задернуть штору, но я его остановила — мне хотелось, чтобы все было именно так, купаясь в лучах света.

— Как я по тебе соскучился, — задыхаясь, шептал Тони. — Черт, как я этого ждал! Ночью уснуть не мог. Хотел уже плюнуть и пойти к тебе.

— И почему не пошел?

— Побоялся, что ты меня выгонишь. И тогда придется тебя связать и изнасиловать.

— А потом убить и сожрать! — засмеялась я, с трудом сдерживая стон, когда его губы коснулись моей груди, и соски сжались в блаженном предвкушении, как листочки кислички-недотроги.

Больше мы уже ничего не говорили — не считать же за разговор бессвязные слова, в которых не было никакого смысла, кроме одного: я хочу тебя! И каждая клеточка моего тела вопила: еще, еще, больше, ближе. Извечное — слиться воедино, стать одним целым, проникнуть друг в друга, раствориться друг в друге. Мне было мало рук, губ, языка, чтобы коснуться его везде. Мало его прикосновений, движений — снаружи и внутри. Мало его. Мало себя. Мало нас…

А потом был ядерный взрыв — ослепляющий, испепеляющий, расщепляющий нас на атомы и уносящий на окраины вселенной. А потом притяжение останавливало этот разлет и возвращало атомы обратно, собирая их по порядку в наши тела. Они проступали из света, как изображение на фотобумаге, еще так близко и уже так далеко…

— Ты грызла подушку? — спросил Тони, лениво и расслабленно проводя по моему животу ногтем мизинца, от которого разливались запоздалые волны.

— А ты хотел, чтобы я орала на весь Скайхилл, как… как Маргарет?

— А Маргарет орала? — усмехнулся он. — На портрете такая благовоспитанная добропорядочная леди. Никогда бы не подумал, что она на подобное способна.

И снова на мгновение тот же странный мятный холодок, как будто я по неосторожности проглотила целиком леденец от кашля.

— Перестань над ней смеяться! — я толкнула его ногой, и Тони, не удержавшись на краю кровати, съехал на пол. В последний момент он успел схватить меня за руку, и я приземлилась на него, оказавшись в той самой позе, которой закончилось наше историческое падение с подвальной лестницы.

Вторая серия была уже не такой бурной, но более длинной и разнообразной. Наконец мы выбились из сил и вскарабкались обратно на кровать. Я положила голову Тони на грудь, вдыхая ни с чем не сравнимый запах чистого мужского тела и свежего пота. Он обнял меня, закинул ногу поверх моего бедра: «моя!»

— С ума сойти! — прошептал он, легонько прикусив мочку моего уха. — У меня никогда ни с кем ничего похожего не было. Просто как будто…

— Пазл сошелся? — усмехнулся я. — У меня тоже.

— Говорят, достаточно нескольких секунд, чтобы понять, будет ли с этим человеком что-то или нет. В теории, конечно, при определенных обстоятельствах. Мне хватило.

— Мне тоже. А если не в теории? Когда ты по-настоящему этого захотел?

— Честно?

— Конечно!

— Когда ждал тебя в машине, а ты шла по дорожке к калитке. Такая вся… маленькая, красивая. Настороженная — по сторонам оглядывалась. Захотелось выйти, схватить тебя в охапку и унести куда-нибудь… в укромное место. А ты?

— Будешь смеяться.

— Конечно, буду. Говори!

— Когда села за руль, проехала немного, а потом ты меня так снисходительно по руке похлопал и сказал, что тоже право и лево путаешь, — смущенно призналась я.

— Ну надо же, — засмеялся Тони. — Оказывается, езда за рулем действует на тебя возбуждающе. Буду знать.

— Да не езда, дурачок! — возмутилась я.

— Неважно! А вот скажи, если бы я в тот момент предложил тебе послать Стэмфорд к черту, свернуть в лес и заняться сексом, что бы ты ответила? Боже, Света! До чего же мне нравится, когда ты краснеешь! Смотри, у тебя даже живот покраснел! — он легонько коснулся языком моего живота, я пискнула по-мышиному и поджала колени. — Эх, выходит, мы потеряли целые сутки зря! А я-то сначала думал, что ты такая приличная добродетельная женщина, прямо как Маргарет на портрете. Прикидывал, удастся ли скромно поцеловать тебя в щечку накануне твоего отъезда…

— А я в тот момент думала, что Люська с Питером меня тебе навязали и что ничего из этого не выйдет — а жаль.

Тони хотел ответить, но словно запнулся, и меня опять царапнуло знакомой иголочкой. Я фильтровала из его слов что-то сомнительное, с подтекстом, с двойным дном, как будто подбрасывая дровишек в топку своей тревоги: «у меня ни с кем ничего похожего не было», «накануне твоего отъезда». Фильтровала и складывала в стопочку. Чтобы было из-за чего тревожиться.

— Ты поверишь, что сегодня всего десятый день, как мы знакомы? — спросила я. — И из них два дня не виделись вообще?