Токей Ито

– Как бы мы ни устали, мы не имеем права медлить и предаваться праздности. Я уже говорил вам, даже по снегу мы должны идти дальше. Вачичун стремятся окружить нас и устроить на нас облаву. Здешний лес защитит нас от метели и холода, но не от Длинных Ножей!

Шаман выпрямился, приковав к себе внимание всех участников совета. Медленно, словно произнося заклинание, начал он свою речь:

– Вачичун снова забились к себе в норы. Мы остались наедине со своим лесом и со своей дичью. Зачем нам еще идти дальше, на север, в неизвестные прерии, в охотничьи угодья наших врагов сиксиков? Здесь наша земля, здесь наш дом. Эти горы – средоточие мира, родина Большой Медведицы. Они священны для всех воинов племени дакота. Мы более их не покинем. Мы останемся здесь! Большая Медведица защитит нас.

Лицо Старого Ворона просияло. Он преисполнился умиления при мысли о том, что вновь обретет свою родину.

– Здесь стояли наши вигвамы, здесь мы разобьем их снова! – принялся вторить он шаману. – Еще когда мы ушли из этих гор в первый раз, когда нас увел отсюда твой отец Маттотаупа, это навлекло на нас одни несчастья, вождь Токей Ито.

Четансапа стал на сторону Хавандшиты:

– Наше старое надежное пристанище! Отсюда мы, воины, ночью, вооруженные ножами, можем совершать вылазки в солдатское поселение. Пяти скальпов не хватит, Токей Ито, чтобы отомстить вачичун. Останемся здесь и будем сражаться дальше. Новую жизнь мы уже начали с победы…

Чапа едва слышно вздохнул и, слегка пожав плечами, дал понять, что именно думает о предложениях, которые считал неразумными.

Шаман устремил взгляд на Токей Ито, который до сих пор ничем не выдал своего отношения к тому, что сказали Хавандшита и Совет Старейшин. Все ожидали, что вождь склонится перед волей шамана.

– Говори! – призвал вождя Хавандшита.

– Я уже сказал. На восьмую ночь мы снимемся с лагеря и пойдем дальше.

Шаман отразил этот вызов, в котором увидел посягательство на свою власть:

– Последнее слово не за тобой, мой юный сын Токей Ито. Право изречь его принадлежит духам. Мы остаемся!

Воинов испугала резкость этого спора. Их потрясла непримиримая решимость, с которой только что вернувшийся из плена вождь выступил против старого шамана. На лицах Чапы и Тобиаса читалась озабоченность судьбой Токей Ито. Старый Ворон выразил свое негодование поведением столь молодого человека, как военный вождь, высоко подняв брови. Четансапа, возможно, был поражен сильнее, чем хотел показать. До сих пор он ничего не знал о плане Токей Ито уйти на север за Миссури.

Обведя взглядом всех собравшихся, шаман еще раз с удовлетворением заметил, что все они не выказали никаких чувств и опустили глаза – за исключением вождя. Хавандшита мысленно принялся убеждать себя, что может быть доволен воздействием своих речей, и не упустил возможности нанести еще один удар молодому вождю, осмелившемуся ему возражать:

– Ты долго пробыл вдали от нас, Токей Ито, и ты хорошо знаешь вачичун. Но ты не ведаешь всех тайн Большой Медведицы. А потому замолчи и подумай!

На это Токей Ито более ничего не отвечал. Однако он выдержал взгляд шамана, и все уловили ход его мыслей: Токей Ито полагал, что Хавандшита не вправе вторгаться в сферу решений военного вождя и что воины должны повиноваться тому, кому присягнули на верность, разделив с ним трубку войны.

Шаман повернулся и хотел было уйти. Старый Ворон проводил его: с шаманом он обращался почтительно, благоговея перед его волшебной силой, а с молодым вождем – подчеркнуто сдержанно. Те, кто поначалу еще оставался с Токей Ито, постепенно тоже стали расходиться.

– Не надо было нам перебираться в это место, – сказал Чапа, последний, кто вместе с Тобиасом еще не покинул Токей Ито. – Родина манит нас слишком сильно. Может быть, перед уходом надо было основательнее все обсудить. Мы слишком поспешно бежали.

– Нет. Мы поступили правильно. А вот ваш шаман никуда не годится, – взволнованно произнес Тобиас.

Сначала Токей Ито одобрительно взглянул на делавара. Но потом в нем заговорила племенная гордость, к которой примешивались также смутные сомнения в том, какими мотивами руководствуется делавар, и он сказал:

– По рождению ты не дакота.

Тобиас вздрогнул, почувствовав себя глубоко оскорбленным.

Беседу Мужей Совета никто не подслушивал; на всем ее протяжении остальные держались на почтительном расстоянии. Хапеда и Часке тоже не подозревали о разногласиях среди вождей и старейшин. Они были очень довольны. Они предвкушали спокойный сон и обильную охотничью добычу, которая ждет их в этих лесах. Они предвкушали, как побегут к реке, у которой Токей Ито некогда еще мальчиком одурачил мальчика Шонку, предвкушали, как, сделавшись побратимами, будут жить в одном вигваме.

Шатер вождя надлежало вновь поставить на прежнем месте. Для него уже были заготовлены жерди.