Токийская головоломка

На въезде в Тэсио показался кусочек Охотского моря. У побережья ветер усилился. Море бушевало, стаи барашков разбивались на белые брызги.

– Раньше там была железная дорога, по которой ученики из Хоронобэ добирались до школы.

– А как обстоят дела сейчас? – поинтересовался Фудзитани.

– Уже почти десять лет, как она заброшена. Да уж, грустно нам тогда было!

Такси осталось ждать нас у ворот школы, а мы направились внутрь. Фудзитани, которому подобные расспросы были не в новинку, пошел впереди. Зайдя в тихий вестибюль, мы переобулись в тапочки и по холодному полу направились прямиком в преподавательскую. Заранее мы не звонили, но, на наше счастье, первый же преподаватель отыскал нам классного руководителя выпуска 1982 года. Фудзитани назвал свое место работы и, соврав, что мы собираем материал для писателя – то есть меня, – выяснил, что классного руководителя Такако Нобэ звали Сугаи. Он был еще в школе, и мы дружно направились к его столу.

Сугаи оказался немногословным мужчиной с очень темными глазами. При виде нас на его лице отразилось удивление, словно он спрашивал, зачем мы пришли. Фудзитани сказал, что нам хотелось бы узнать имена друзей Такако Нобэ из числа других учеников. В ответ Сугаи низким голосом спросил, зачем нам эта информация. Кажется, с ним предстояло попотеть.

– Есть вероятность, что она замешана в преступлении, – непринужденно сообщил Фудзитани.

– Каком еще преступлении? – высокомерно спросил тот.

– Деталей мы вам не можем сообщить, господин Сугаи. Иначе она окажется в неблагоприятном положении. – Митараи вновь говорил загадками. – Могу сказать лишь одно: преступление, судя по всему, носило идейный характер. И мы пытаемся спасти ее.

Дальше произошло нечто странное. Сугаи медленно кивнул и, поднявшись из-за стола, пригласил нас пройти с ним. Мы последовали за ним в коридор. Человек, который ради нас, казалось, и пальцем не пошевелит, послушно шел нам навстречу. Мы с Фудзитани быстро переглянулись. Митараи словно околдовал его.

Сугаи привел нас в приемную. На столе и диване лежали белые кружевные салфетки, которые столь редко увидишь в наши дни. Указав нам на диван, он присел на корточки перед шкафом и достал из нижнего отделения выпускные альбомы. Потребовалось немало времени, чтобы найти нужный.

Положив увесистый альбом на стол, он небрежно начал его листать. Наконец найдя нужную фотографию, он долго на нее смотрел. Митараи приподнял меня за локоть, и я поспешно взглянул на нее.

– Не видишь здесь женщины, с которой ты обменялся парой слов перед дворцом Асахия? – прошептал Митараи?

– Вроде эта девочка в заднем ряду с краю, – тихо ответил я. На фотографии было видно только ее лицо, но я сразу нашел ее, поскольку она была самой красивой. – Так что же выходит? Такако Нобэ – это Каори?..

Насколько бы недогадливым я ни был, в этот момент я наконец все понял. Я ведь до того ни капли не сомневался, что Каори родом с острова Танга во Внутреннем Японском море.

– Вспомнил. Ее подругу звали Фунаэ, – Сугаи ткнул пальцем в одно из непримечательных лиц. – Нобэ близко общалась лишь с ней. Других товарищей у нее вроде не было.

– А как ее полностью звали? – спросил Митараи.

– Михо Фунаэ.

– Знаете ее адрес и номер телефона?

– Адрес здесь есть. А телефон… Нет, вряд ли.

Сугаи начал переворачивать страницы. Видимо, в конце были адреса выпускников.

– Хоронобэ, район Томиока, – сказал он и захлопнул альбом. Фудзитани быстро сделал пометку в записной книжке. – Но она могла выйти замуж. Про это уже ничего не могу сказать.

– Думаю, нам вполне достаточно этих сведений. Простите, что побеспокоили вас, – сказал Митараи и устремился в коридор.

– Так что случилось с Нобэ? – громко спросил Сугаи.

– Устроила радикальную акцию протеста против отправки Сил самообороны за рубеж. Ее задержали перед зданием Управления национальной обороны. Она кого-то поранила. Сейчас ее держат под стражей в полицейском участке Комагомэ. Не замечали за ней подобных наклонностей в школьные годы? – Митараи наобум говорил несусветную чушь. Услышав это, Сугаи почему-то поник. А затем пробормотал:

– Нет, она была примерной ученицей.

Кивнув, Митараи поманил нас в коридор.

* * *

Пока такси везло нас обратно в Хоронобэ, я заговорил с Митараи. Сидевший впереди Фудзитани развернулся к нам и тоже слушал.

– Ты зачем наплел эту ерунду?

– Да все же сработало, в чем претензии? Иначе он ничего бы нам и не рассказал.

– Мне тоже показалось, что не стоило этого говорить. Почему тот преподаватель так резко стал любезным?

– У него были проблемы идейного характера. Поэтому его и сослали сюда.

– Идейного характера?

– Убежденный коммунист.

– Но как ты понял?

– Все просто, Исиока-кун. Этот товарищ с кислой физиономией совершенно не похож на того, кто водит дружбу с коллегами в преподавательской. Пространство вокруг его рабочего стола – прямо какая-то черная дыра. А еще на его столе лежали сплошь книги о коммунизме. Такой человек открывается только единомышленникам.

– Ого… – благоговейно сказал Фудзитани.