Токио. Долго и счастливо

– Это замечательный цветок, – отвечает она. – Твоя мама – ботаник?

– Она преподаватель биологии в университете, а ботаника – ее страсть. Да.

Императрица смотрит на меня проницательным взглядом.

Император барабанит большим пальцем по подлокотнику.

– Лучше, если бы твои родители были женаты.

У меня внутри все так и обрывается.

– Пожалуйста, не надо, – говорит мой отец своему отцу.

Дедушка по-императорски взмахивает рукой.

– За все пятнадцать веков, что существует монархия, не было еще ребенка, родившегося вне брака.

– Это неправда. – Отец вспыхивает. – Или вы забыли о комнатах для наложниц, которые теперь переделали в конюшни?

Кустистые брови императора ползут вверх.

– Тебе следовало бы жениться на ее матери. Родить еще детей. Мальчика.

В Японии унаследовать трон могут лишь мужчины, и это идет вразрез с моими взглядами. У нас с господином Фучигами по этому поводу разгорелись жаркие дискуссии. Вплоть до восемнадцатого века в Японии были у власти и женщины. Но в девятнадцатом веке Конституция Мэйдзи запретила женщинам наследовать трон.

– Быть может, самое время изменить законы, – говорит отец.

У меня сердце остановилось. Большинство женщин, рожденных в императорской семье, выходят замуж за людей незнатного происхождения, как моя двоюродная сестра Сачико. Она помолвлена с наследником рисовой империи. Когда они поженятся, Сачико официально покинет императорскую семью. Потеряет свой титул. Видимо, я пойду по тому же пути, дороге в будущее. Но отец предлагает, чтобы когда-нибудь императрицей стала я. Так, потише. Этот ящик Пандоры я открывать пока не готова.

– Изуми-тян, – обращается ко мне императрица. – Поделись с нами своими мыслями.

Марико сделала мне напутствие: Подумайте, что бы вы сказали в обычных условиях, и дайте противоположный ответ. Но я в долгу перед всеми женщинами и, в первую очередь, перед собой. Я должна сказать что-нибудь о гендерных предрассудках. На самом деле, у меня есть некоторые мысли по этому поводу. В конце концов, я дочь своей матери.

Аккуратно ставлю чашечку, обдумывая, как бы подипломатичнее выразиться.

– Закон об императорском доме гласит, что трон могут наследовать только мужчины, чьи отцы были императорами. Однако некоторые специалисты утверждают, что этот закон нарушает принцип равенства между мужчинами и женщинами, изложенный в статье 14 Конституции.

– Ты изучила Конституцию? – пристально смотрит на меня император.

– Да, – ровно произношу я. Спасибо Марико и господину Фучигами. – В истории были случаи, когда правили женщины. – И перечисляю восьмерых императриц, мотивируемая собственными интересами. Я тоже могу. В конце концов, мужчины всегда так делают. И вскользь добавляю: – Можем даже начать с того, что первой правительницей была богиня Аматэрасу.

Отец улыбается, прикрываясь рукой.

Императрица отпивает чай.

– Склонна согласиться с тобой.

– А что насчет традиции? – спрашивает император. – С момента принятия Конституции Мэйдзи прошло уже три поколения. – В его заявлении нет гнева, как будто он наслаждается оживленной дискуссией.

Слово берет отец.

– Традиции важны. Но я считаю, что их можно вводить так же легко, как и отказываться от них. Вы за годы правления пренебрегли некоторыми традициями, например воспитывали детей в собственном доме…

Киваю, понимая, к чему он клонит. Марико показывала мне вырезки из новостей. Император вырос вдали от родителей, и народ был в шоке, когда он не пошел по их стопам. Слишком современно, говорили они. Монархии конец. Мысленно благодарю отца.

Императрица мягко произносит:

– После этого родилась новая традиция.

Дедушка хлопает по коленке.

– Каким бы ни был ответ, не нам решать. Решат люди.

Мы соглашаемся. На кон поставлено немало, и это решение не одного человека. Это работа целого института. Я еще и дочь своего отца. У нас у всех есть свое место.

Это не значит, что историю нельзя изменить. Вопрос лишь в том, как она изменится.

К тому же я не знаю, хочу ли быть императрицей. Быть даже принцессой весьма непросто. Но мне бы хотелось просто иметь право выбора. Все дело в нем. В выборе.

Поднимается император, следом за ним императрица. Помещение оживает. Подходят камергеры и остальной персонал. Отец встает с кресла, а потом и я, крепко зажав в руке перчатки.

Ко мне приближается императрица.

– Ты справишься, – произносит она.

Чувствую, что быть честной – мой долг. И, пренебрегая советом Марико, говорю:

– За то время, что я здесь, не все было гладко, Ваше Величество.

– Нет. Но ты справишься. Это не только предсказание, но и мое личное мнение.

Что ж, с таким спорить трудно. И вслед за императором она уходит.

Отец наклоняется ко мне и шепчет:

– Ты выжила.

Вот и все. Делаю глубокий вдох, будто я нырнула до дна бассейна и после бешеной борьбы наконец-то выплыла на поверхность.