Токио. Долго и счастливо

– «Принцесса Изуми ценой собственной жизни стремилась защитить бесценную, только что появившуюся на свет жизнь. В отличие от нее, ее кузины, принцессы Акико и Норико, спрятались за спинами императорских гвардейцев». – Взволнованная, Марико глубоко вздыхает. Щеки ее горят. Она вся сияет. Вот, значит, что приводит ее в восторг. Так-так, буду знать. – Они сравнивают вас с императрицей во время землетрясения 1923 года! – Засучив рукава, императрица собственноручно закладывала кирпичи для новой школы. Она отказалась уезжать, не убедившись, что горожане накормлены, а дети в безопасности. На одной известной фотографии она обнимает мать, потерявшую сына. Лица обеих перепачканы. – В конце они пишут, что вы – самая настоящая принцесса.

У меня нет слов. Кажется, Марико понимает, что мне нужно побыть наедине с собой. Оставив статью у меня на коленях, она выскальзывает за дверь. Когда она уходит, я беру в руки бумагу. Провожу большим пальцем по последнему предложению. Мне греет душу не моя принадлежность к королевской семье, а слова «самая настоящая». Самая настоящая. Да, это я. Настоящая дочь Японии.

25

Некогда Японией правили сёгуны. В обществе была установлена жесткая иерархическая система, просуществовавшая два с половиной века. Последний сёгун, Токугава, был свергнут в 1868 году, когда два могущественных клана (чьих имен я не помню) объединили силы и установили контроль в стране. Они вернули власть в руки императора и открыли границы. Это был конец феодализма. Классовая система упразднена. Так было положено начало современной Японии. Страна превратилась в мировую державу.

Я стою в новом императорском дворце, построенном на месте Замка Эдо, некогда являвшегося резиденцией Токугавы. На самом деле, здание неоднократно сгорало и перестраивалось. Здесь, в стенах этой цитадели, случались рождения и смерти, восхождения на престол и войны, поражения и победы.

– Быть может, сделаем одну у окна? – спрашивает императорский фотограф, его голос разносится эхом. Зал, в котором мы находимся, обычно служит для торжественных ужинов, но сегодня он просторен и пуст.

Поправив подол платья – на мне нежно-розовый наряд от «Ханаэ Мори» с цветочным мотивом, – подхожу к окну во всю стену, через которое проникает солнечный свет. Пока фотограф снимает меня в профиль, выглядываю на улицу: там уже собирается народ. Они здесь, чтобы отпраздновать день рождения императора. Сегодня в стране государственный праздник. Предприятия закрыты. Территория дворца открыта для посетителей.

Щелчок. Вспышка.

– Благодарю вас, Ваше Высочество. Я поговорю с господином Фучигами, но, кажется, то, что мне нужно, у меня уже есть.

Кланяюсь фотографу. Один из этих снимков будет представлять меня членом императорской семьи. Всякий раз, глядя на него, я буду вспоминать, что он был сделан всего за несколько минут до встречи с моими бабушкой и дедушкой. Сегодня состоится мое официальное знакомство с ними. Отец уже с императором и императрицей. Сейчас я в вестибюле, дожидаюсь его сигнала. Фотограф уходит, и входит Акио.

Он проверяет часы.

– Еще несколько минут. – До встречи с моими бабушкой и дедушкой, он имеет в виду.

От волнения прикусываю губу.

– Не думала, что буду так нервничать. Я выгляжу нормально? – спрашиваю я. – Не прилипла никакая туалетная бумага к туфле? Между зубов ничего не застряло? – И демонстрирую ему свою ослепительно-белую улыбку. Боже, хоть бы все было чисто.

Акио окидывает меня взглядом с головы до ног.

– Вы выглядите… – Прекрасно? Очаровательно? – Хорошо.

Я смеюсь. Он не перестает меня удивлять.

– Не могу поверить, что когда-то считала, будто вам не хватает обаяния. Хотя, «хорошо» тоже считается. Я просто хочу соответствовать.

Уголки его губ ползут вверх.

– Быть может, вы рождены не для того, чтобы соответствовать, а для того, чтобы выделяться. – Мое сердце вот-вот выскочит из груди. Он кланяется. – Вы прекрасны, Ваше Высочество. – И, колеблясь, опускает взгляд. – Вероятно, мне не стоило этого говорить.

– Вероятно, нет, – отвечаю я. – Просто хочу уточнить: прекрасна как единорог в блестках?

– Нет. – На его решительное «нет» меняюсь в лице. – Я бы так никогда не выразился.

– Ну, конечно, нет.

Он сокращает расстояние между нами. Мы всего в шаге друг от друга. Голос Акио низкий, гортанно-бархатный, с нотками предвкушения.

– Если бы я мог говорить открыто, то сказал бы, что вы напоминаете мне богиню милосердия Каннон. Темные волосы, притягивающие свет, прекрасное лицо, ослеплявшее мужчин… и такое недосягаемое для простых смертных. – Он касается пальцем моих волос, оставляя за собой искры.

– Пожалуй, так лучше.

С неоднозначной улыбкой он отступает.

– Пожалуй.

У меня перехватывает дыхание. Пытаюсь подобрать слова и сказать ему, что, когда мы вместе, мне кажется, будто мы стоим на носу корабля; я словно ощущаю брызги волн и ветер, треплющий мои волосы.

– Акио, я…

– Нам нужно поговорить, – одновременно произносит он.

Его слова прорезают окутавшую меня пелену.