Токио. Долго и счастливо

Теперь я знаю,
Как солнцу одиноко.
Бесконечный труд: —
Снова и снова вставать,
Зажигая все вокруг.

24

Несколько дней спустя я направляюсь в соседнюю больницу с официальным визитом. Уже в машине Марико сыплет наставлениями и обрывками информации.

– Там будут принцессы Акико и Норико, – говорит она.

Токио проносится мимо. Из-за официального императорского визита все светофоры перенастроили, в пробках мы не стоим. Нет времени перевести дух. Никак не могу отдышаться. И от того факта, что мои кузины тоже там будут, легче не становится. В каждой истории должен быть злодей. Просто не хотелось бы, чтобы в моей их было двое.

– Предполагалось, что их мать тоже примет участие. Она почетный член Комиссии. Вот только… она не совсем здорова, – осторожничает Марико.

Пояснения излишни. Принцесса Мидори подверглась критике со стороны прессы. Некогда известная актриса мыльных опер, она пытается справиться с ролью принцессы – ожидания слишком велики. Управление Имперского двора называет ее состояние «расстройством адаптации».

– Ах, со дес ка, – отвечаю я. Понимаю.

После моего японского Марико слегка успокаивается.

– Ваш акцент смягчается.

– Аригато.

А всего через секунду-другую она опять берется за свое.

– Вместе с близнецами вы перережете ленточку, затем посетите новое родильное отделение и раздадите матерям с младенцами одеяла. Помните: не дергайте руками. И не ковыряйте ногти. – Марико прикусывает губу. – Я уточнила: цвет ленточки – белый. А ковер синий. Ничто не должно противоречить вашему образу. – На мне оранжевое платье и кремовая шляпка-таблетка. – Быть может, нам стоит еще порепетировать взмахи рукой?

От этого разговора у меня уже голова кругом идет.

– Марико, – хмурюсь я. Она хмурится мне в ответ.

– Изуми-сама.

– Расслабьтесь.

Она не до конца выполняет мое распоряжение, но по крайней мере угомонилась. Оставшихся трех минут дороги мне вполне достаточно, чтобы прийти в себя. Смотрю на сидящего впереди Акио. Прошлой ночью у себя на подушке я обнаружила бумажный самолетик, с запиской на крыле.

Смотрю в небеса
И знаю, что не в силах
Ходить, бежать. Как
Оставаться на земле
С небом, что всегда во мне?

Вчера я написала ему ответ и под видом шеф-повара, желающего узнать мнение Акио о новом рецепте, передала ему кусочек торта с привязанной к нему запиской.

Я иностранка,
Ношу с собой две маски,
Чтобы быть там, где
Я чужая. Как моти
Для яблочного пая.

Времени на размышления больше нет. Выхожу из машины и иду в больницу через черный вход. Меня сопровождают десятки императорских помощников – толпа в черных и темно-синих костюмах.

Перерезаем ленточку. Все проходит гладко. Раздаются вспышки камер. Вокруг целое сборище журналистов: императорский пресс-клуб, центральные средства массовой информации и пресс-атташе самой больницы. Механически улыбаюсь, держась подальше от близняшек Грейди. Норико тихонько шепчет:

– Какое на тебе яркое платье, кузина. Ты молодец. Я бы никогда такое не надела.

Акико вторит ей:

– Мне нравится твоя способность носить что придется.

Вскоре нас ведут в новое отделение. Там уже несколько пациентов, хотя сдается мне, что их выбрали специально. Новоиспеченные матери с младенцами выглядят подозрительно хорошо: причесанные волосы, кашемировые халаты, плотно запелёнутые розовощекие детки. У Хансани есть младшая сестра. Родители больше не планировали детей, поэтому называют ее киндер-сюрпризом. Через несколько месяцев после родов ее мама сказала, что чувствует себя как полная развалюха. Она признавалась, что больше дюжины раз забывала надеть нижнее белье. А еще во время смеха она писается. Я не хотела знать таких подробностей, но это уже неважно. И теперь всякий раз при виде ее я скрещиваю ноги.

Кровати разделяют занавески. Возле каждой мамы стоит нечто похожее на контейнер с колесиками, в котором отдыхают розовощекие крошечные человечки. Не знаю. Наверняка у колыбелей для новорожденных существует специальный медицинский термин. Близняшки Грейди впереди меня раздают плюшевых медведей с выпученными глазами. На мне – одеяла, связанные вручную самой императрицей и ее отрядом фрейлин. За мной по следам идут фотограф, Марико, господин Фучигами и Акио.

Останавливаюсь и завожу разговор с роженицей чуть старше меня. Она родила всего два дня назад и пока не совсем пришла в норму. Она немного говорит по-английски, а я немного владею японским. С горем пополам мы находим общий язык. Она интересуется, каково это – быть принцессой. Я слегка приукрашиваю, не выходя за рамки политкорректности. Говорю о том, как люблю Японию. Рядом крепким сном спит ее дитя. Я уже собираюсь начать изливать свои чувства к младенцу, как вдруг раздается крик.