Токио не принимает

Томас еще не окончательно очнулся. Реальность вернулась лишь частично. Он лежал в реанимации, куда привезла его Джо, обнаружив утром на полу в луже крови. Он еще мало что соображал, однако чувствовал некое облегчение. Молодой человек понял, что почти все воспоминания покинули его и вскоре он вновь останется наедине с самим собой.

Пациентка на соседней кровати показалась ему знакомой. Он уже видел эту старуху… Постепенно вспомнил. Именно она некогда предсказала ему будущее. Как давно это было! Женщина выглядела совсем больной.

— Здравствуйте. — Она слышала его голос, но ничего не понимала. — Меня зовут Томас. Вы меня помните?

Она с трудом повернулась и посмотрела на него глазами, подернутыми белой пленкой.

— Конечно, я помню вас.

— Что с вами случилось?

— Нелегко приходится слепой старухе. Я упала с лестницы и повредила позвоночник. Мне плохо, конец мой близок.

— Все случилось так, как вы предсказали. Мой отец обеднел, а я разбогател. Только я представлял себе все как-то иначе.

— Мечты редко сбываются.

Больничный шум, казалось, был преднамеренно кем-то заказан, словно музыкальная фуга. Некоторое время Томас прислушивался к нему.

— Как только Джо упомянула «Шахту памяти», я вспомнил ваши слова и понял, что пророчество начинает сбываться. Все шло отлично. Мне попалась славная женщина. — Томас чувствовал облегчение по мере, того как воспоминания стремительно покидали его, возвращаясь туда, откуда явились.

— Чтобы перевезти воспоминания через пропасть, потребовалась вьючная лошадь. На сей раз ты был самой приемлемой кандидатурой. На твоем месте мог быть кто-то другой. Уверена, что ты во всем разобрался.

— Да, мне кажется, я понимаю, что к чему. Все теперь видится как-то яснее.

Старуха его больше не слушала. Вокруг Томаса сновали озабоченные врачи, суетились медсестры… Он не обращал на них никакого внимания, испытывая чувство внутреннего удовлетворения. У него осталось лишь собственное милое прошлое.

Сон миллиардера. Третья история

В городе Дели жил некогда человек, страдающий бессонницей.

Внешне он обладал всем, чего только можно желать, — имел богатство, недоступное простым смертным, ибо являлся владельцем крупной промышленной группы и одним из богатейших людей Индии. Раджив Малхотра жил в прекрасном особняке, построенном в колониальном стиле на Притвирадж-роуд, с садом, где росли экзотические деревья и обитали длиннохвостые попугаи; в его распоряжении находились многочисленные слуги, повара и шоферы; он покупал дома в Джакарте, Нью-Йорке и Лондоне; его женой стала красавица, бывшая кинозвезда. Но судьба, оделив Раджива такими благами, казалась, хотела заставить его страдать, начисто лишив сна.

«Спать — значит дышать! — частенько думал он про себя по утрам, сидя на заднем сиденье «мерседеса» с тонированными стеклами. — Стоит только подумать о людях, не имеющих за душой ни гроша, но ежедневно погружающихся в объятия благостного сна, верного, как закадычный друг. Люди спят у дороги и на вокзалах, не просыпаясь, даже если кругом лают собаки и кто-то толкает их в спину. Мальчишки и старухи — все они могут спокойно спать. И только я, обладатель несметного богатства, лишен того, чем наслаждается последний бродяга».

Раджив жил двойной жизнью. Днем занимался тем же, чем и большинство людей, — работал, ел, выполнял всякие общественные функции, болтал с родными и близкими. Естественно, усталость одолевала его, словно тяжелая болезнь: все члены тяжелели и наливались свинцом, клоня несчастного к земле, глаза теряли выразительность. Однако светило солнце, Раджив общался с коллегами и чувствовал себя частью божьего мира. Богач без устали трудился, постепенно превращая сталелитейную компанию своего отца в глобальную промышленную империю, что придавало его существованию глубокий смысл.

Но ночами Раджив жил совершенно другой жизнью. Он погружался в мрачное одиночество после того, как домашние, проявляя почтение, желали ему сладких сновидений и оставляли наедине с бесконечной ночью, которую нужно было как-то пережить.