Токката и фуга

– Как похорошела, боже мой. Вот это да… Что же ты, родная моя, доверяешь свою жизнь всем подряд? Психоаналитики… пиявки и лжецы, – он вытащил из нагрудного кармана несколько помятых листов. Те страницы, которые были написаны – нет, не чернилами шариковой ручки, но Кириной кровью, болью, смертью…

«Откуда у него адрес? Галина… Эсэмэс…» – поняла она.

Отец вдруг стал веселее, глаза блеснули:

– Ты знаешь, а я оценил слог – да-да. Токката. Ток. Последние лет десять я много читаю – как-то втянулся. То есть понимаю кое-что. У тебя прямо талант, реально. Знаешь… гораздо лучше Улицкой, но чуть хуже Быкова. Тебе бы потренироваться – я б в тебя денег вложил, книги бы издавать стала – слава, поклонники. Сенчина бы локомотивом взяли, пару-тройку встреч с читателями бы на пару провели. А? Только представь, в книжном магазине, в разделе «современная проза», красуется в новинках – Кира Ромина, «Как я сбежала от отца», роман-откровение. А за ним сразу продолжение – «Где я была все эти годы?», роман-интрига. И потом завершающая часть трилогии – «Чем я, тварь такая, вообще думала?», роман-раскаянье. Да?

Кира растерялась настолько, что до глупого обыденно спросила:

– Как там тетя Лена?

Отец отклонился назад, усмехнулся:

– Надо же, помнишь еще. Хорошо ей. В психбольнице шестой год уже. В Липецке. Знаешь такой город? Подальше от себя ее определил. Как ты сбежала, мучил я ее сильно. Так что из-за тебя человек пострадал, так-то.

Помолчал, дергал бровями, спросил:

– А мамашу-то свою, которая тебя от рыжего кота родила, вспоминаешь?

Кира покачала головой – нет…

– Это хорошо, – сказал отец и добавил: – А отжимаешься по утрам?

– Тоже нет, – сказала.

– Ну и ладно…

Отец еще долго спрашивал обо всем. Он не был зол, так Кире казалось. Но он был в каком-то странном состоянии – быстро меняли друг друга оцепенение, радость, грусть.

На мгновение одно перебарывало другое, и только Кира начинала привыкать к этому другому, как все снова менялось.

Отца шатало, как избушку на курьих ножках.

После того как узнал, что квартира не Киры, а съемная, и где у нее лежат все личные документы, позвал двоих мужиков с кухни:

– Парни, идите сюда. Заберите из того шкафа все ее документы, все, что там лежит. Вещи вывезете завтра, отвезете ко мне в дом, бросите в гараж. Ключи от квартиры потом – в почтовый ящик.

И обратился уже к Кире:

– Давай, вставай, поехали. У нас с тобой сегодня важное дело. И не дай бог заорешь в подъезде.

Кира понимала, что выхода у нее нет. Встала, чтобы идти с ним в неизвестность.

Отец набрал чей-то номер, трубку на том конце подняли сразу.

Он сказал лишь несколько фраз:

– Здравствуй, здравствуй. Ты там на месте? Да. Да. Да, она со мной. Жди и все готовь пока. Мы будем часа через полтора.

Часть вторая. Фуга

Море слепило. И нельзя было определить, под каким углом смотреть на него, чтобы оно оставалось голубым долго. Посмотришь мельком – голубое. Станешь приглядываться – оно уже зеленоватое.

Море играет с людьми. Ты вовлекаешься в игру и становишься с ним одним целым.

Голубой и зеленый, густо перемешанные с искорками бликов, легкие полуденные волны, что тихонько покачивают небо, будто дитя, все это и есть ты, внимательный зритель.

Море ведет свой вечный спор с прибрежными валунами и упрямой галькой. Кто сильнее? Но они сильны одинаково.

Вот море забирает огромную часть берега. И кажется, что у камней и гальки нет шансов отвоевать свои владения. Вдруг смотришь – воды уже нет, есть только берег, и камни шипят в знак победы над морем. Камешки словно аплодируют друг другу. Какие мы молодцы, прогнали воду.

Но армия волн не дремлет. Вновь набирает силу, собирает в свой отряд более рослых воинов – и обрушивается на берег новым ударом, посылая высоко в воздух своих солдат – крупные соленые капли.

За этой войной без жертв и потерь наблюдает озверевшее от собственного жара солнце. И солнце, и небо так сосредоточены на своем наблюдении, что давно уже не замечают, как сами стали участниками битвы. Они воюют за море, ведь суша не может отразить их, показать им собственное великолепие. А потому и выбор очевиден.

Не участвуют в этой красивой войне только горы, поросшие хвоей, словно редкой темно-зеленой гривой. Они, гордецы, думают свою угрюмую думу, столетиями нависая над водой, будто надзиратели, которые ни за кем не следят, никого не контролируют. А зачем? Ведь никто никуда не сбегает, все всегда здесь, на месте.

На огромном камне, о который насмерть бьются волны, чтоб через минуту воскреснуть, стояли два немолодых турка. Прислонив ладони ко лбу наподобие козырька, они высматривали корабль с песком, который вот-вот должен был прибыть с Родоса, с пляжа Каллифея.

Там песка полно, никого им не удивить. А вот здесь он нужен – хозяева Gizem Palace распорядились создать песчаный пляж. Клиенты этого отеля, скрытого от посторонних глаз в горах Юго-Западной Турции, не должны калечить ноги о гальку, им нужен отборный песок.

– Песок плывет! – выкрикнул один турок, увидев корабль вдалеке, и сверился с часами. – К завтрашнему вечеру управимся. Хотели песок? Будет песок.