Толедские виллы

Он прошел дальше и увидел, что аллея разделяется на две — в начале каждой была изображена рука, указывающая на нее, а посредине табличка с надписью: «Выбирай».

— И выберу! — сказал дон Суэро.

И он направился по правой аллее, обсаженной красивым зеленым тростником, который природа в наказанье за спесь лишила цветов и плодов, — на его продолговатых листьях было написано: «Тщеславные помыслы». Немного дальше стоял стол, сделанный из бумага, столь искусно раскрашенной, что всякий принял бы ее за черную яшму, и на нем — блюдо с каким-то предметом, покрытым переливчатой тафтой, по очертаниям похожим либо на императорскую корону, либо на персидский тюрбан; заметив, что из-под тафты торчит верхушка в виде державы с посеребренным полумесяцем, дон Суэро решил, что это тюрбан. На лозах дикого винограда, которые, свисая с ветвей высокого тополя, осеняли, подобно балдахину, загадочный предмет, была прикреплена табличка со стихами:

Сними покров,
Чтоб вознаграждена
Была твоя настойчивость сполна.

Дон Суэро так и поступил, надеясь увидеть корону. Но когда он, взявшись за верхушку, что изображала державу с полумесяцем, приподнял ее, оказалось, что это верх клетки — низ же клетки остался у него в руке, и оттуда выпорхнула на волю стайка птичек; усевшись на ветвях высоких деревьев, они радостно запели, приветствуя свою свободу, а может, и потешаясь над обманутым фатом и его непомерным самомнением. Дон Суэро порядком смутился, как будто вольные пташки и впрямь издевались над ним в своих песнях, заявляя о том обидными для него словами, или же как будто его конфуз произошел при свидетелях. Но что поделаешь — дон Суэро скрепя сердце посмеялся шутке, и пошел дальше до конца аллеи; она привела его в беседку, стены которой были из розмарина и укропа, алтея и шалфея — ароматичных, но бесплодных растений, — и внутри увешаны зеркалами сверху донизу; посреди беседки стояла статуя «Разочарования» с надписью под стать его сути: «Глядись во все зеркала». Дон Суэро повиновался — зеркала же были расположены таким образом, что как ни посмотришь, видишь себя уродом; в одних он узрел себя в виде сатира, в других — в виде дряхлого старца; безобразные и нелепые обличья словно дразнили его со всех сторон. По верху стен шла надпись:

Пока себя ты не познаешь, будешь
Похож на этих страховидных чудищ.

— Ну нет, — сказал дон Суэро, — и надпись эта, и все эти издевательские зеркала не для меня предназначены!

Он вышел из поучительной беседки и поднялся по ступенькам — другого пути тут не было — на дикий утес, каких немало в тех местах, красиво устланный всевозможными цветами и неплодоносными растениями; на вершине утеса стояла триумфальная колесница, сложенная из огромных цветов подсолнечника, — колеса, дышло, трон и даже лошади, в нее запряженные, были сделаны столь искусно и натурально, что всякий простак сразу понял бы, что перед ним колесница солнца. Дону Суэро пришлось взойти на нее, ибо ступеньки вели туда, и ежели б он не пожелал этого сделать, то был бы вынужден повернуть назад. Но едва он уселся на разукрашенный трон великолепной колесницы, как она вместе с ним обрушилась с отвесного утеса, и он грохнулся так основательно, что, не будь земля у подножья утеса предусмотрительно устлана грудами вербены, подсолнухов, роз и других растений, которые смягчили и обезвредили удар, дона Суэро ждала бы такая же участь, как героя, примеру которого он последовал[79]. Итак, он упал, затем в испуге вскочил на ноги и увидел, что находится уже вне лабиринта, на приветливом лугу, рядом с прочими странниками, а у его ног, среди обломков низвергшейся колесницы, стоит табличка с надписью:

Самонадеянному Фаэтону
Подобно, ты низринут с высоты,
Но от паденья поумнеешь ты.

На последнюю, шестую по счету, аллею вступил дон Алонсо, который презирал своих соперников, убежденный, что никто из них не сравнится с ним и не способен завоевать сердце доньи Леокадии. Потому-то его и привлекла надпись над этой аллеей, гласившая, как я уже сказал: «Презрение к соперникам». Однако едва он сделал несколько шагов, как скрытая в густой траве петля обвилась вокруг его ног — он упал и ушибся хоть неопасно, но пребольно. Растягивая петлю, чтобы освободить ноги, он нащупал тонкую веревочку, на которой был укреплен листок пергамента с надписью: «Для врага этого достаточно».

Дон Алонсо с досадой разорвал веревочку, не обратив внимания на надпись, и пошел дальше. Приглядевшись, он Заметил, что зеленые заросли по сторонам извилистой тропы состояли сплошь из пышной крапивы, чьи почти невидимые жала причиняли, если притронешься, более жгучую боль, нежели грозные шипы. А в крапиве виднелись таблички со стихами:

Язвит влюбленного всего больней порой
Ничтожных пустяков докучный рой.