Читаем Толькі не гавары маёй маме полностью

Абавязкова скажу пра ногi. Чамусьцi напры­канцы стагоддзя большасць чалавецтва лi­чыць, нiбыта прыгажосць дзяўчыны вымяраец­ца даўжынёй яе нiжнiх канечнасцей. А пра кiтай­скую частку чалавецтва лепш i не згадваць, бо iспанская iнквiзiцыя з яе знакамiтымi ботамi не вырабляла таго з нагамi дзяўчат, што рабiлi з iмi вузкавокiя шанавальнiкi Канфуцыя. Ну i густы! Ну i ўмоўнасцi! Мне сорамна за чалавечы род. Таму, не саромеючыся, напiшу: у Агi былi крываватыя голенi, шырокiя сцёгны i танюткiя шчыкалаткi. А яе ступакi былi вузкiя, з доўгiмi пальчыкамi, на якiх ружавелi дагледжаныя пазногцi; вось iх лёгка i хутка засмоктваў вiльготны i прахалодны пясок. Каб маю мадзьярку не праглынуў Фiнскi залiў, давялося сабраць у кулак усю сваю мужнасць i паўстаць з плыткай вады. О!.. Вылецела з Агi здзiўленне. Перакананы, я не спалохаў яе, бо не вызначаюся нi шырынёю, нi даўжынёю, нi таўшчынёю ў тых самых месцах, што да пэўных iмгненняў мужчыны прыхоўваюць ад жанчын. Я ўсё ж вырашыў, што iмгненне раскрыцца не надышло, i ўзяў Агi на рукi. З Агi на руках я падумаў, што сапраўдную адзiноту можа адчуць толькi аголены чалавек.


* * *


Прывiтанне, Адам.

Даўно не атрымлiвала тваiх лiстоў, дый сама даўно не пiсала. Лiставанне згасае. Сумна. Раней ты пiсаў мне штодня, я вымала са скрынi па тры-чатыры лiсты.

Я перачытвала iх, я плакала...

У мяне шмат-шмат розных спраў, бо лепшая мая сяброўка, Эржэбэт, выходзiць замуж. Заўтра вяселле. А я нi на хвiлiну не магу яе ўявiць як сапраўдную сур’ёзную жонку. Яна невысокая (148 сантыметраў), а выглядае i зусiм як дзяўчо. Яе муж таксама зусiм-зусiм маленечкi. Атрымалася лялечная пара...

Даруй, Адаме, але нi ўчора, нi пазаўчора я не змагла скончыць лiст. Пазаўчора мяне паклiкалi дапамагчы пячы вясельны торт, i я правалэндалася з iм ледзь не да самае ранiцы.

Мая сяброўка Эржэбэт была непараўнальна прыгожая ў белай вясельнай сукенцы. На жаль, iшоў дождж, i ёй давялося цэлы дзень праседзець цi ў машыне, цi ў доме.

Гасцей прыйшло мноства, i ўсе былi сапраў­ды вясёлыя, нягледзячы на холад i вецер. Нас добра падвясельвалi прыстойны ансамбль i чырво­нае вiно.

Самое вяселле гулялася ў Культурным доме. У вялiкай зале а 8-й вечара пачалася ўрачыстая вячэра, пасля якой мы танчылi. А ў гадзiну ночы за грошы танцавала новая жонка. Я таксама выклала сто форынтаў. Пад ранiцу, калi ўжо развiднела, мае бацькi паехалi на аўтобусе дамоў, а я з братам засталася. Чалавек дваццаць пяць разам з ансамблем праводзiлi маладых. Каля дома новай жонкi мы танчылi i пiлi палiнку. Маладыя танцавалi на стале. Яны былi такiя акуратныя, што нагадвалi завадныя лялькi, асаблiва новы муж у чорным круглым капялюшыку з вузенькiмi палямi. I ў гэты момант, на адно iмгненне, мне зрабiлася сумна. З дома новай жонкi Эржэбэт мы пайшлi да дома новага мужа, Ласла, дзе зноў пiлася палiнка i ладзiлiся скокi на стале, але не вельмi акуратныя, а таму i не сумныя.

Калi вярталася з вяселля, подумала, што чалавек вельмi адзiнокi ў сваёй сутнасцi. Толькi зрэдку знаходзiцца цi, хутчэй, сустракаецца нехта iншы, хто не раздражняе i здаецца разумнейшым за цябе. Падобнае адбываецца ў творчасцi. Ты доўга шукаеш гармонiю i толькi аднойчы адчуваеш: твая iстота знаходзiцца ў суладдзi са светам, гармонiя склалася. Ты ледзь-ледзь паспяваеш усвядомiць зачараванне вялiкага суладдзя, як заўважаеш — усё зноў змянiлася, i суладдзе расцерушылася ў пыл, у нiшто, бясконцае i сцюдзёнае, як лiстападаўскiя вятры.

Ты меў рацыю, калi сказаў там, каля Фiнскага залiва... Толькi дзiця адчувае сябе добра, бо яно знаходзiцца ў гармонii з сусветам; самотнае «я» не выкрышталiзавалася.

Я доўга-доўга не магла заснуць, было кепска ад палiнкi, ад вiна, ад торта, ад танчання, а ўвач­чу круцiлася i скакала на стале цацачная паўра маладых.

Падумалася... Я змагла б з табою гаварыць, гуляць у смарагдавых парках i мацiцовых скверах, на­ведваць самыя незвычайныя музеi, накшталт Кунст­камеры, з яе заспiртаванымi зародкамi ды вырад­камi; але для цябе я была i засталася як проста чарговая, выпадковая, вымушаная знiкнуць дзяўчына.

Чаму так трагiчна? Пазнаёмiлiся, нешта ўтва­рылася мiж намi, а потым адносiны складаюцца так, быццам бы нiчога не здарылася.

З-за стомы я панапiсвала глупства. Даруй.

Татахоза. 1976. Жнiвень. 26.


* * *


Перейти на страницу:

Похожие книги

Ход королевы
Ход королевы

Бет Хармон – тихая, угрюмая и, на первый взгляд, ничем не примечательная восьмилетняя девочка, которую отправляют в приют после гибели матери. Она лишена любви и эмоциональной поддержки. Ее круг общения – еще одна сирота и сторож, который учит Бет играть в шахматы, которые постепенно становятся для нее смыслом жизни. По мере взросления юный гений начинает злоупотреблять транквилизаторами и алкоголем, сбегая тем самым от реальности. Лишь во время игры в шахматы ее мысли проясняются, и она может возвращать себе контроль. Уже в шестнадцать лет Бет становится участником Открытого чемпионата США по шахматам. Но параллельно ее стремлению отточить свои навыки на профессиональном уровне, ставки возрастают, ее изоляция обретает пугающий масштаб, а желание сбежать от реальности становится соблазнительнее. И наступает момент, когда ей предстоит сразиться с лучшим игроком мира. Сможет ли она победить или станет жертвой своих пристрастий, как это уже случалось в прошлом?

Уолтер Стоун Тевис

Современная русская и зарубежная проза
Жюстина
Жюстина

«Да, я распутник и признаюсь в этом, я постиг все, что можно было постичь в этой области, но я, конечно, не сделал всего того, что постиг, и, конечно, не сделаю никогда. Я распутник, но не преступник и не убийца… Ты хочешь, чтобы вся вселенная была добродетельной, и не чувствуешь, что все бы моментально погибло, если бы на земле существовала одна добродетель.» Маркиз де Сад«Кстати, ни одной книге не суждено вызвать более живого любопытства. Ни в одной другой интерес – эта капризная пружина, которой столь трудно управлять в произведении подобного сорта, – не поддерживается настолько мастерски; ни в одной другой движения души и сердца распутников не разработаны с таким умением, а безумства их воображения не описаны с такой силой. Исходя из этого, нет ли оснований полагать, что "Жюстина" адресована самым далеким нашим потомкам? Может быть, и сама добродетель, пусть и вздрогнув от ужаса, позабудет про свои слезы из гордости оттого, что во Франции появилось столь пикантное произведение». Из предисловия издателя «Жюстины» (Париж, 1880 г.)«Маркиз де Сад, до конца испивший чащу эгоизма, несправедливости и ничтожества, настаивает на истине своих переживаний. Высшая ценность его свидетельств в том, что они лишают нас душевного равновесия. Сад заставляет нас внимательно пересмотреть основную проблему нашего времени: правду об отношении человека к человеку».Симона де Бовуар

Донасьен Альфонс Франсуа де Сад , Лоренс Джордж Даррелл , Маркиз де Сад , Сад Маркиз де

Эротическая литература / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Прочие любовные романы / Романы / Эро литература