Толкин и его легендариум

Энты — несбыточная надежда, они последние из своего рода. Они борются не за себя и не за своих детей («энтят» не существует), а за саму Землю, за Средиземье. Но и здесь их ждет неудача — никакого возрождения дикой природы в Средиземье не будет. В полемической книге Defending Middle-Earth (2004) толкиновед Патрик Карри призывает ради сохранения и поддержки природы «учиться лесному делу» — активно заботиться о деревьях, а не эксплуатировать леса и не бросать их на произвол судьбы. Если говорить упрощенно, такой образ действий называется природохозяйством: вмешательство во флору (и фауну) в политических и экономических интересах неизбежно в наши дни и было таковым уже во времена Толкина. Леса веками давали стране древесину для кораблей и домов, для товаров народного потребления. «В древней Англии никто вообще не задумывался о дубах, о деревьях, — объяснял сам Толкин. — Люди, жившие много веков назад, разорили весь юго-восток страны ради выплавки металлов, кораблестроения и так далее. Нет, это не ново».

Другими словами, в такой стране, как Британия, нет места необузданным энтам и подлинно дикой природе. Толкиновский экоактивизм какой угодно, только не прямолинейный. Это поле битвы, и борьба не угасает.

◆

Некоторые из этих тонкостей сохранились в «Кольцах» и в «Хоббитах». Кинематографический Древень, озвученный Джоном Рис-Дэвисом, сыгравшим также роль Гимли, мягок, и полон сострадания, и уж точно не слишком тороплив. Очевидно при этом, что в нем можно разбудить большие страсти и нрав у него буйный. Энты разрушают Изенгард почти походя. Тем временем Лихолесье в «Неожиданном путешествии» Питер Джексон представляет в виде фантомного леса, искажающего реальность, превращающего ее в лабиринт небывалых, ветвящихся древесных стволов, изогнутых до совершенной путаницы, — настоящий кошмар дендрофоба.

Но больше всего интригует то, что в расширенное издание «Двух крепостей» Джексон включил некую версию Старого Вяза. Мерри и Пиппин просыпаются в Фангорне. Древень уже ушел по своим делам, и они остались одни — по крайней мере, им так кажется. Когда они пьют воду из реки под названием Энтова Купель, дерево обвивает их корнями вокруг лодыжек и запирает внутри себя. Вернувшийся Древень укоряет его, вызволяет хоббитов и предупреждает, что лес пробуждается и «в нем небезопасно». «Деревья выросли дикими и грозными, — продолжает он. — Сердца их отравлены гневом и черны. Сильна их ненависть. Они причинят вам вред, если только смогут». Это предупреждение напоминает слова Тома Бомбадила о том, что деревья в Старом лесу полны злобы и «ненависти к существам, которые свободно передвигаются по земле», а у Старого Вяза «сердце сгнило, зато сила была зелена». В этих пассажах хорошо заметны лютое отвращение деревьев к свободным живым существам, их склонность к грубому насилию и коварству, видны злоба и тлетворное влияние Старого Вяза.

Разумные деревья — это природа, последовательно превращенная в оружие скрытого (хуорны) и прямого (энты) нападения. Глубины лесов и рощ для Толкина не обязательно безмятежны. Недружелюбная среда из листьев и волшебной древесины вырабатывает собственные, иногда безжалостные законы и придерживается ценностей, которые следуют из мыслей «мрачных и странных». Леса существуют, но они непостижимы для народов Средиземья — именно это Толкин подразумевает под примитивным неологизмом tree-ish, «свойственный деревьям».

В этом отношении писатель далеко опередил свое время и созвучен современным защитникам природы в их восприятии прав деревьев, лесных пространств и лесного дела: нужно сосуществовать с растениями и понимать, что они сильно отличаются от других живых существ. Энты, может быть, уйдут, но в этих местах по-прежнему следует ступать осмотрительно. Сама почва там способна предать, флора вероломна, а лес скрывает в себе силу, он может пробудиться и вступить в войну.

◆

Том Бомбадил знает о деревьях все, но он — невероятно сложная фигура. Противоречивых персонажей много, но среди них во всем Средиземье нет более двусмысленного, чем Бомбадил. «Очень странный герой», — говорил о нем сам Толкин.

Том — тайна с самого начала. Он был до возникновения «Властелина колец», он в буквальном смысле находится вне Средиземья — в записках писателя он «коренной житель этой земли» и тем самым «старейший», видевший первую каплю дождя и первый желудь. Он своего рода божество и существует в собственном игривом мире. Это почти Толкин, лукавый и противоречивый автор, который присутствует в сотворенном пространстве, размышляет над ним, радуется и приветствует свое творение легкомысленными песнями.