Толкин и его легендариум

Враг приводит в действие в том числе и погоду. На Могильниках она непредсказуема, и хоббиты теряются в тумане. Саруман призывает бурю, метель и камнепад с вершины Карадраса, а также ливень в Хорнбурге, когда орки идут в атаку (в «Кольцах» это делает мизансцену битвы еще больше ошеломляющей). Чтобы прикрыть полчища Мордора, Саурон наводит на Гондор тьму. Аномалии, однако, не могут длиться вечно, и подувший с моря ветер рассеивает тень Мордора, а над затопленным Изенгардом поднимается радуга. Дождь бывает очищающим: Фродо проходит через него, чтобы попасть в Валинор, и вспоминает о дожде, который приснился ему в доме Тома Бомбадила. Надежда есть.

◆

Итак, я описал, насколько глубоко конфликт пронизывает различные аспекты толкиновских произведений. Можно было бы ожидать, что теперь я перейду к рассмотрению положения Англии в 1940-х годах и завершу главу вопросами государственности и национальной идентичности. В конце концов, читатели никогда не устают от рассказов про английскость Толкина и про то, что Хоббитон — это уорикширская деревня времен алмазного юбилея королевы Виктории (1897), а «Очищение Шира» — повесть о послевоенном разрушении английских загородных пейзажей (хотя, если уж на то пошло, Толкин прямо это отрицал) и даже о том, что Том Бомбадил — это «гений места» сельской центральной Англии. Но вместо этого я, прежде чем приступить к последней главе книги, начну доказывать, что Толкин сегодня уже не сводится к ностальгии по ушедшей приходской Англии и в очень большой степени принадлежит к XXI веку.

Как мы уже упоминали выше, некоторые черты Средиземья — и, в частности, Шира — теперь определяются фильмами Питера Джексона. Хоббитон — это уже не деревня в поздневикторианской центральной Англии, а место на ферме «Александр» в новозеландском регионе Уаикато (конечно, туда есть различные туры). Средиземье стало глобальным. Зрелищные битвы, без которых нельзя представить фильмы Джексона, повлияли на «Кольца» и «Хоббитов» в целом. Кинематограф — визуальный вид искусства, а огромная команда уделила всем аспектам постановки скрупулезное внимание, поэтому военные действия с мечами, орками и всевозможными опасностями, почти не сходящими с экрана, пронизывают всю текстуру этих произведений. Непреходящее ощущение конфликта исчезает только в сценах Шира и Серых гаваней в конце «Колец».

Джексону удалось «вооружить» не только деревья и песни, ландшафты и погоду, но и все свое кино: редактуру, вставки, следящие съемки, реквизит, компьютерную графику, захват движения. Его замечания по поводу создания Битвы пяти воинств, где он, по сути, видел в себе военного журналиста, представляют собой зенит такого рода амбиций и больше, чем что бы то ни было, определяют фильм как одно из самых «закаленных в бою» произведений фэнтези на сегодняшний день.

Как и «Кольца» в свое время, завершающая часть «Хоббитов» подняла планку фэнтезийных боевиков: она настойчиво создает ощущение чрезвычайного положения с самой первой сцены, где Озерный город — крупный центр торговли — оказывается на линии фронта, подвергается воздушному нападению Смауга, сталкивается с неминуемым разрушением, с превращением граждан в обездоленных беженцев. То, что фильм начался со Смауга, падающего с небес на пылающий город, намекает, что дальше все будет еще хуже. Это кино как боевая машина: в нем армия техников с криком «Берегись!» спускает псов войны и порождает ад.

Примеру последовали сделанные по мотивам фильма видеоигры в жанре военного экшена. В продаже есть копии многих видов вооружения, в том числе оружия массового уничтожения — Смауга. Даже на плакате Бильбо грозит зрителю своим Жалом, хотя в книге меч за все время конфликта так и не покинул своих ножен.

Хотя такое увлечение опасностями — стандартный прием в боевиках, «Кольца» (а также «Хоббиты») срабатывают особенно хорошо благодаря вышеупомянутому смешению стилей и жанров, а также инновационной технологии и сомнительной морали. В итоге получается пандемоний, удивительно художественное и творческое столпотворение, уникальное кинематографическое впечатление.

Может показаться, что в книгах нет всей этой головокружительной насыщенности — уж точно не в детском «Хоббите», — но перечитайте песню рохирримов в битве на Пеленнорских полях, изложенную возвышенной, будоражащей (а еще симфонической, мифической, почти библейской) прозой, или момент уничтожения Кольца Всевластья, где язык Толкина взрывается вулканом, становится настоящим трубным гласом, возвещающим рок.

Литература — это не кино, но фильмы нашли отклик в душах читателей, потому что режиссеру удалось уловить воспоминания об определенных сценах, пусть и в измененной, переписанной, по-другому представленной форме.

По словам Тодда Маккарти из Hollywood Reporter, «после шести фильмов, тринадцати лет и тысяча тридцати одной минуты общего экранного времени (намного больше, если считать расширенные версии) Питер Джексон завершил свое невероятно рентабельное коленопреклонение у алтаря Дж. Р. Р. Толкина».

Семь. Странности