Толкин и его легендариум

Связи между многочисленными сюжетами критики удачно называют «сплетением», хотя этой путанице больше подойдет сравнение с узлом, клубком или, как у Шекспира, с «работой эльфов». В созданных автором связях путаются и герои, и читатели, но только из-за того, что и тем и другим приходится бороться с ними в самой гуще плодящихся повествований. Бросающаяся в глаза симметричность сюжета — Пиппин в Гондоре, Мерри в Рохане — всего лишь совпадение, она опровергается массой асимметричных материалов. У читателя возникает ощущение, что перед ним и героями стоят одинаковые трудности, и это тоже похоже на творчество Шекспира, где почти всё на странице и на сцене — частная точка зрения разных персонажей. «Властелин колец» отличается тем, что смущает даже самого автора, который находит путь не благодаря общему плану, давно заданной или знакомой структуре сюжета, но — цитируя «Короля Лира» — «видит на ощупь». Сэм, наделенный острым глазом критика, говорит в Лотлориэне, что как будто «попал внутрь песни», а когда вместе с Фродо доходит до Мордора и оказывается в затруднительном положении — что «очутился в истории». «В какую историю угодили мы?» — задается он вопросом. Ответ — в очень извилистую.

◆

Во время осады Минас-Тирита происходит примечательная встреча Гэндальфа и предводителя назгулов. В одной из ранних версий волшебник преграждает путь Королю-колдуну и повторяет слова, ранее адресованные балрогу: «Ты не пройдешь…» Король хохочет, но тут кричит петух — «ничего не зная ни о колдовстве, ни о войне, он приветствовал утро, которое пришло далеко и высоко над тенями смерти. И словно в ответ, издалека донеслись иные звуки: яростно трубили большие рога с Севера. Наконец пришел Рохан». Толкин рассказывал, что это одна из сцен, которые сохранились у него в памяти после завершения книги и по-прежнему трогают его. На самом деле это очередная отсылка к Шекспиру — призрак отца Гамлета вздрагивает и уходит с пением петуха:

Он стал незрим при петушином крике.
Есть слух, что каждый год близ той поры,
Когда родился на земле спаситель,
Певец зари не молкнет до утра;
Тогда не смеют шелохнуться духи,
Целебны ночи, не разят планеты,
Безвредны феи, ведьмы не чаруют, —
Так благостно и свято это время[77]

.

Поющий петух занимал в английском фольклоре почетное место. В 1725 году любитель древностей Генри Борн отмечал: «Среди простонародья бытует представление, что во время крика петуха полночные духи покидают наши нижние пределы и отправляются в положенное им место». Борн видел в сюжете с поющим петухом и божественное утешение: под петушиный крик «был рожден Спаситель мира, и Силы небесные спустились провозгласить Благую весть, <…> а Ангелы Тьмы пришли в ужас и смятение и сразу же улетели». Следовательно, «Духи Тьмы, вечно помня о том роковом для них часе, пугаются и в страхе бегут, когда петух возвещает об этом». О таком веровании писал еще в IV веке римский христианский поэт Пруденций.

◆

Толкин все еще полагал, что Минас-Моргул будет взят союзными силами Рохана, Гондора и следопытов и они пойдут в поход на Мордор. Теперь к ним должны были присоединиться эльфы Лотлориэна и энты. Они вызывают Саурона на бой, но тот отправляет прислужника со сплетенной из митриля кольчугой, принадлежащей Фродо, — доказательством, что хоббит схвачен, — и с крайне тяжелыми для Гондора и Рохана условиями заключения мира. Гэндальф понимает, что Саурон не мог вернуть себе Кольцо, и отвергает соглашение. Объединенное воинство попадает в мордорскую засаду, и в этот момент происходит уничтожение Кольца. Саурон повержен, но успевает в отместку взорвать палантир Ортанка в надежде убить Арагорна.

Наверное, Толкин почувствовал, что многоликая армия слишком напоминает о Битве пяти воинств в конце «Хоббита», а взрывающийся палантир — ненужная сенсация. В окончательной версии текста триумф Гондора и Рохана в битве при Пеленнорских полях оказывается смазан тем фактом, что Саурон остановлен, но не повержен и по-прежнему командует крупными силами. С военной точки зрения решение сойтись с его армией у Черных врат совершенно бессмысленно и обречено на неминуемое поражение, но это может отвлечь внимание Саурона и дать мизерную надежду, что Фродо преуспеет в своем антипоиске. Любая лобовая атака на Мордор выглядела бы излишне самонадеянной, поэтому в конце концов Толкин заменил ее отчаянным походом к Черным вратам.

Встреча Эовин с предводителем назгулов, Королем-колдуном Ангмара, тем временем развивалась по образцу противостояния Макбета с Макдуфом у Шекспира: