Толкин и его легендариум

Макбет:
Я зачарован: жизнь мою не сломит
Рожденный женщиной.

Макдуф:

Разочаруйся,
И пусть тебе поведает тот ангел,
Которому служил ты, что Макдуф
Из чрева матери ножом исторгнут[78].

Короля-колдуна, разумеется, не может убить ни один муж. В первом варианте поединка Эовин срезала волосы, чтобы выдать себя за Дернхельма, но в последнюю минуту Толкин передумал и заставил ее картинно распустить длинные золотые локоны. В черновиках этой сцены начала проявляться и роль Мерри в победе: он ранит предводителя назгулов мечом, который носил с тех пор, как попал в засаду умертвий. Когда-то этот клинок был выкован именно для борьбы с Королем-колдуном, поэтому рана подрывает силы врага и делает его уязвимым для смертельного удара Эовин.

Мерри после схватки тяжело заболевает, но, «блуждая, полуслепой и едва в сознании», все же добирается до Минас-Тирита. Там его находит Пиппин, а потом лечит Арагорн. Спутники, расставшиеся после недолгой встречи в Изенгарде, снова вместе, побочные линии вплетаются в единую сюжетную нить. История в очередной раз набирает обороты.

Толкин добавляет предложения со ссылками на Ривенделл и формирование Братства Кольца, чтобы подчеркнуть роль Мерри в победе над предводителем назгулов и оправдать тем самым его включение в отряд. Он задумался и о том, как использовать Кольцо против Саурона — эти мысли изложены в одном из черновиков к главе «Последний совет», посвященной военному планированию. Кто-то могущественный — Арагорн, Элронд, Гэндальф — мог бы стать бессмертным Повелителем Кольца. Он правил бы умами, высасывал бы из всех и каждого силы и мысли. Саурон и его слуги не стали бы исключением: они поклонялись бы Повелителю Кольца как божеству. Саурон был бы повержен и истреблен, «но внемлите, вот он, Саурон…». В той же главе изначально присутствовал рассказ Гимли о Тропах Мертвых, но в итоге он был перемещен ближе к началу и превращен во внутренний монолог гнома, впоследствии отказывающегося говорить о пережитом. Наконец, объединенное войско Запада идет на встречу с Сауроном у Черных врат. Мерри и Пиппина сначала не берут в поход, но затем последний получает разрешение сопровождать обреченную армию.

Параллельно Фродо и Сэм продолжают до боли медленно идти через Мордор. Толкин твердо решил, что орки должны схватить Фродо, и еще в 1944 году набросал эту сцену. Митрильную кольчугу и другие вещи относят Саурону в Барад-Дур, а тот передает их своему парламентеру для переговоров у Черных врат. Эта важнейшая точка соединения сюжета с побочными линиями повествования представляла для Фродо и Сэма ужасную угрозу, но у Фродо должна была остаться возможность бежать и продолжить путь, и только спустя три года Толкин попытался выручить его из беды. В итоге писатель остановился на том, что орки начали ссориться по поводу захваченных вещей, подрались и перебили друг друга. И все это на глазах у Сэма, который нашел Фродо — и сделал это с помощью песни. Эту идею писатель почерпнул в одной из легенд о Ричарде Львиное Сердце, где короля берет в плен герцог Австрии. Менестрель Блондель пытается найти его и приходит к замку, где держат единственного заключенного. «Блондель сел прямо у окна замка… и запел на французском языке песню, которую они с королем Ричардом когда-то сочинили вместе. Король услышал ее и понял, что его менестрель рядом. Когда песня оборвалась на середине, он подхватил ее и допел».

Песни во «Властелине колец» выполняют много функций: они сопровождают путешественников и рассказывают об истории, они бывают жалобными элегиями и веселой бессмыслицей, они превращаются в оружие, как боевые гимны, и, как в данном случае, спасают погибающего.

◆

Затем хоббиты спускаются на равнины Мордора и волей-неволей превращаются в исследователей этой похожей на ад страны. Толкин посмотрел на регион глазом реалиста, описал его географию и инфраструктуру и попутно уделил пристальное внимание датам, расстояниям, снабжению водой и провиантом. Земля тьмы благодаря этому не кажется плодом безумного воображения: в ней есть дороги и емкости с водой для перемещения отрядов, есть лагеря орков. По мере приближения к Роковой горе местность выглядит кошмарно осязаемой. Оттуда, однако, возврата нет: запасы пищи и воды подошли к концу.