Только бы не

С удовлетворением оглядываю чистую кухню. К сожалению, через несколько часов она снова превратится в забрызганный жиром кошмар. Забегаловка у шоссе популярнее самых разрекламированных ресторанов. Рядом стоянка для грузовиков, водителям-дальнобойщикам больше негде питаться, отсюда и популярность.

В холодильнике нахожу свёрток с запиской:

для тебя Гера зацыни

Повар плохо говорит по-русски, но старается. Мы с ним виделись всего два раза, и то случайно, но с тех пор он оставляет мне «подарки» из незамысловатого меню забегаловки. Я к ним не прикасаюсь. Не ем из чужих рук.

Закончив уборку, я кутаюсь в платок и бреду вдоль края стоянки. На улице тепло, апрель выдался сказочным, но я старательно надвигаю платок до бровей. Светлые волосы хорошо заметны в полутьме, а я не хочу привлекать внимание. Я ночная уборщица.

По шоссе проносятся редкие машины. Мне не нравится этот звук, он неритмичный. Я люблю прямоугольники, стерильность и чёткий ритм.

Иду на свет, в круглосуточный магазин в другом конце стоянки. Там продают всё по мелочам — сигареты, чипсы, выпивку, журналы с полуголыми красотками на обложках. Всё, что нужно усталым дальнобойщикам вдали от дома.

За прилавком Григ, с его губы свисает сигарета. Он притворяется, что я ему не интересна, но это ложь.

Люди врут. Постоянно. Я знаю это наверняка.

Григ не здоровается, но когда я выхожу из подсобки со шваброй и ведром воды, то ощущаю на себе его взгляд.

Покупателей нет, и это хорошо, иначе сразу натопчут, а я люблю видеть пол чистым. Несколько умелых движений, и из-под грязи проступает мутная зелень линолеума.

— Хватит, бля, разбрызгивать эту гадость! — ругается Григ. Он не любит запах моющих средств, но без них не обойтись.

Я общаюсь только с владельцем магазина. Работаю ночью, плата мизерная, зато мне дарована полная анонимность. Да и ночь — это не так плохо. Днём, когда вокруг люди, я сплю, так безопаснее. Люди нарушают чистоту моего мира, не вписываются в мой прямоугольник.

Кто-то обрушил стенд с сигаретами, их сложили кое-как. Я расставляю прямоугольные пачки по местам, добиваясь безупречной симметрии.

— Вымой, бля, коридор!

Григ выплёвывает приказы, чтобы доказать собственную важность. В забегаловке мне доверяют, даже ключи дают, а магазин круглосуточный, поэтому приходится терпеть присутствие людей.

Я стараюсь, но это непросто.

Григ расслабился, закинул ноги в армейских ботинках на прилавок и насвистывает мелодию. Это явно не классическая музыка, не Григ. Понятия не имею, откуда взялось его прозвище.

— Сняла бы платок, пока моешь пол, здесь некому на тебя любоваться. Или ты вшей прячешь? Я не брезгливый, потерплю! — глумится, разглядывая мой зад, ноги в джинсах.

К горлу подступает кислота. Если Григ от меня не отстанет, придётся искать другую работу, а без документов выбор небольшой.

Быстро заканчиваю уборку и выхожу на улицу. Григ ничего не говорит, только поправляет бейсболку на грязных волосах и сильнее прикусывает сигарету.

Неприятности не заставляют себя ждать. Пятеро здоровых, шумных мужиков, не факт, что трезвых, сидят на мотоциклах и громко смеются. Я почти сожалею, что не была приветливее с Григом, смогла бы спрятаться в магазине. А теперь он мне не поможет или потребует взамен… лучше не знать, что именно он потребует.

Затягиваю платок потуже и прижимаюсь к наружной стене магазина. Вокруг такие заросли, что не продерёшься. Можно спрятаться за грузовиками, но до них ещё добежать надо. Ближайший метрах в двадцати, а байкеры рядом. Их пятеро, а я одна.

Совершенно одна. Где-то должна быть планета, где живут такие, как я, изгои, и сейчас, как никогда, я жажду там оказаться. Только бы не здесь.

Стена серая, платок серый, джинсы линялые. Я почти сливаюсь со стеной, но мне не везёт: байкеры направляются в магазин. Я и раньше видела их здесь. Они гоняют ночью по шоссе и заезжают на стоянку отдохнуть, но до сегодняшнего дня я умудрялась избегать встреч.

Приближаются, идут в ряд, как герои боевика. Тяжёлая поступь, мускулистые бёдра затянуты в кожаные брюки. С каждым вдохом я плотнее прижимаюсь к стене, от страха в ушах гудят высоковольтные провода.

В моей стерильной прямоугольной жизни нет места посторонним людям, особенно нетрезвым байкерам.

— Ух ты! — присвистывает один. — Да тут краля! Знал бы, заехал бы раньше.

Как по команде, байкеры сворачивают ко мне. Я царапаю спину о неровный камень стены, морщусь от боли. В кармане перочинный нож, только вот уверенности от этого никакой.

— А чего закутанная такая? — спрашивает другой. — Ночь-то тёплая. Давай мы тебя покатаем, вот и согреешься!

Байкеры хохочут, обступают меня. Я не поднимаю глаз. Под ногами треснувший асфальт, из-под него пробивается пучок травы. Я смотрю на него и не дышу.

Кто-то сдёргивает платок с моей головы, и я вскидываю взгляд, оценивая ситуацию. Перед глазами плывут чёрные точки, мне страшно до жути.

— Бля, да она красавица, гляньте! — восклицает мужчина, отдёргивая руку, как от ожога. Он пьян, это очевидно по запаху и по сбивчивой речи.