Только бы не

— Да мы глядим, глядим, — смеётся другой. — Только жаль, от одной гляделки не полегчает. Но с такой разве договоришься! Ещё та цаца. Да не дёргайся ты так, мы не обидим! Откуда взялась такая нервная?..

— Какого хрена ты здесь делаешь? — спрашивает резкий голос справа. Последний из байкеров подходит вплотную, хмурый мужчина в кожаной куртке не по погоде. — Ты шлюха? — трясёт меня за плечо.

— Нет!!

Во мне взрывается невероятная сила. Отталкиваюсь от стены и бросаюсь на байкера всем телом, не думая о последствиях. Ударив коленом в пах, я вырываюсь на свободу.

Ненадолго. Байкер воет от боли, но умудряется схватить меня за талию.

— Ты что, не в себе? — вопит мне в ухо. — Какого чёрта ты здесь шляешься? Здесь не место для таких, как ты. Мы тебя не тронем, успокойся!

— Ты трогаешь меня прямо сейчас! — шиплю, вырываясь. Я быстрая, но слабая, недопустимо слабая. Выхватить бы нож, я бы им воспользовалась, без сомнений.

Тьма стоянки зернистая, синеватая с редкими блёстками фонарей. В ней вдруг появляются серебристые линии, мир плывёт волнами. Мне плохо. Я не думала, что может стать ещё хуже, но вот, пожалуйста.

Байкеры смеются над моими жалкими потугами. Я вроде вижу их лица, но картинки не складываются в образы, в людей… я разучилась видеть людей. А это и не люди вовсе, они угроза. Изнутри прорывается утробный крик, выливается наружу ударной волной. От таких звуков в горах начинаются лавины.

От неожиданности байкер отпускает меня, и я срываюсь с места, вспарывая лёгкие резким дыханием.

Я больше не доверяю ночи, а жаль. Она была последней в моём списке доверия, ничего другого не осталось.

Ближние фонари разбиты, и тьма заглатывает меня, пряча от любопытных глаз. На полном ходу разбиваюсь о дверь забегаловки и вслепую тыкаю ключом, когда над ухом раздаётся резкий голос.

— Неплохо бегаешь! Спортсменка?

Байкер кладёт руку на моё плечо, и его прикосновение парализует, как шокер.

— Тебе добровольно не дают, приходится насиловать? — огрызаюсь, судорожно пытаясь нащупать замочную скважину.

— Намекаешь? Я вообще-то не собирался, но если предлагаешь…

— Я ничего не предлагаю! Отпусти меня!

Дёргаюсь и с силой кусаю его за плечо. Это глупо, потому что на байкере кожаная куртка.

— Ты голодная, что ли? — смеясь, отодвигает меня от двери и накрывает собой, вдавливая в стену. — Ну, ты зажигаешь! Совсем невменяемая? Ты зачем так орала?

Я с силой дёргаюсь, пытаясь высвободиться, и ругаю его последними словами. Даже угрожаю, кажется.

Он вырывает ключ из моей руки.

— Остынь, полоумная! — орёт, отпирая дверь. — Я платок твой принёс, ты его уронила!

Не принёс, а бежал за мной, бежал быстрее меня.

Открыв дверь забегаловки, байкер заглядывает внутрь и морщится.

— Ты что, работаешь в этой дыре?

Вопрос остаётся без ответа.

Толкнув меня внутрь, байкер вставляет ключ в замочную скважину изнутри.

— Запри дверь и сиди здесь до открытия. Раз наняли полоумную, пусть разбираются. И больше не гуляй по стоянке в такое время. На всю голову больная, от такой и психиатры открестятся! — он сопровождает диагноз отборным матом и растворяется в темноте.

Руки дрожат так сильно, что удаётся запереть дверь только с третьего раза. Я заползаю под прилавок и сижу там, с трудом моргая сухими глазами. Слёз нет. Их никогда нет. Иногда я касаюсь щёк мокрыми пальцами и смотрю на себя в зеркало. Капли сползают к подбородку, зависают на губах. Слёзы — это очищение, великое благо, я его не достойна.

Половина пятого утра. Я тщательно анализирую каждый звук, даже крики утренних птиц. Мимо проезжает грузовик, ещё один. Хлопает дверь, незамысловатая мелодия ночного радио прерывается в середине такта.

Появление байкеров нарушило идеальный порядок моей жизни, накренило и так непрочный мир. Я рисую пальцем прямоугольники на полу, один за другим, и становится немного легче. Не случилось ничего страшного. По вечерам здесь прогуливаются проститутки в поисках заработка, поэтому байкеры и обознались. Поймали пугливое чучело, кричащее с громкостью банши(1).

А по ночам здесь тихо. Редких посетителей видно издалека, за последние недели я ни с кем не сталкивалась.

Без четверти пять. В забегаловке спать не позволяется, меня об этом предупредили. Набравшись смелости, я выхожу наружу. Вокруг ни живой души, только грузовики раскиданы по стоянке, как корабли в игре «Морской бой».

Дорога в город втиснута между лесом и обочиной шоссе. Ждать автобуса не хочется, после столкновения с байкерами в теле бурлит нездоровая энергия, и от неё есть только одно спасение — бежать. Я бегаю почти каждый день, это одно из правил, на которых держится моя жизнь.

Размявшись, я затягиваю шнурки на кроссовках.

— Эй ты!

Не надо оборачиваться, чтобы понять, кто за моей спиной, байкера легко узнать по надтреснутому голосу. Я хватаюсь ногтями за асфальт в поисках опоры.

— Послушай, Гера!

Он узнал у Грига моё имя.

Он караулил около забегаловки, а я его не заметила.

Я слепо смотрю на дорожную пыль. Мышцы сокращаются одна за другой, подбираются, тело готовится к рывку. Удары сердца как метроном спокойствия.