Только наоборот

– Меня. После того как я скручу тебя так, чтобы наружу не выглядывала и комментариями наш путь не ублажала.

– Скучная ты стала, Алла, – вздохнула фея. – Нет в тебе прежнего безрассудства. И открытости к приключениям.

Я в ответ хмыкнула.

Нет-нет, вовсе не безрассудно отправиться пешком неведомо куда, положившись на картографические способности Евгения и мое умение ходить природными тропами. Совсем не безрассудно отправиться туда налегке, взяв только минимум вещей, потому что «не полетим же мы на драконе с баулами!». И уж точно не безрассудно положиться на то, что у нас с Сигизмундом хватит харизмы отболтаться от стражей порядка, если нас поймают на попытке пролезть в запрещенную зону.

Но говорить об этом фее не хотелось. Это милое создание и так слишком много разговаривало не по делу, как будто в одном месте убавилось (у чайки), а в другом – прибавилось (и теперь мне приходилось все это выслушивать). Днем при всех фея говорить не могла, поэтому либо шептала мне на ухо зловещим голосом, войдя в образ куклы из хорроров, либо не давала спать ночью, что, в принципе, так же хорошо ложилось в образ.

В то время как мне хотелось побыть в тишине.

Северная природа, холмы вокруг озера Малый Вудъявр дышали волшебством, которое чувствовалось даже в человеческом теле. Небо было серым и обманчиво низким, как перевернутая фарфоровая чаша. Казалось, замри на секунду, раскинь руки, всмотрись ввысь, и прочтешь чудесные письмена, выводимые редкими птицами. Под ногами то тут, то там виднелись крохотные звездочки и колокольчики цветов, которые я не встречала раньше никогда. Тут остановиться бы на день-два. Гладить листья деревьев. Беседовать с камнями. Слушать шепот осыпей. Но вместо этого мы неслись вперед на пару с чужой интуицией.

Безрассудно. Иного слова и не подберешь.

Что именно не так, я поняла не сразу.

Только когда мы остановились на привал, неправильность происходящего начала становиться все явственнее и явственнее. Неудивительно. Когда идешь по пути – любому, будь то привычная дорога в кондитерскую за углом или путешествие на край земли, – это всегда немножечко транс. Если ты не разведчик, который специально высматривает опасности, или не охотник, который, по сути, не идет КУДА-ТО, а выслеживает КОГО-ТО, убаюканное движением сознание теряет изрядную долю цепкости. Особенно в таких местах, где вокруг необычайно красиво. По сути, ты отключаешься от действительности и как будто смотришь фильм. Роад-муви. Именно этим явлением, кстати, пользуются ши и эльфы, когда заводят людей в свои круги или отщипывают от их жизней маленькие кусочки времени.

Пропустил нужный поворот.

Пропустил свою остановку.

Сам не заметил, как полгорода прошел.

Заблудился в трех соснах.

Всё это явления одного и того же толка.

И, не привыкнув пока быть человеком, я сама попалась в эту ловушку. Не слишком внимательно приглядывалась к вееру вероятностей вокруг нас. А стоило бы.

Теперь же, глядя, как Евгений с ловкостью настоящего фокусника извлекает из вроде как полупустого рюкзака примерно пятнадцатый бутерброд, я наконец сумела поймать за хвост это ускользающее странное ощущение. Которое во время ходьбы по тропе почти не мешало, а теперь начало натурально царапаться и барахтаться у меня в голове, как будто туда несанкционированно пробрался шаловливый дух-малютка с острыми когтями.

Всё время, с момента пробуждения в чужой квартире до выхода на эту тропу, будь она неладна, я чувствовала, что мы играем с некими знаками, символами, пророчествами. Словом, с судьбой. Какие бы нелепости ни сыпались на нашу компанию, как из рога изобилия, какие бы идиотские гейсы ни придумал нам Евгений, пребывая в поэтическом угаре, они отлично ложились в общую картину.

А сейчас мы как будто отклонились от магистрального сюжета.

Я чуть ли не физически чувствовала, как мы уходим от нужной дороги, все дальше и дальше. И отдаляемся от цели.

Я потерла виски и посмотрела на Сигизмунда, который грозил и что-то выговаривал Карлу. Тот рвался из рюкзака наружу, не желал есть, изображал самую несчастную птицу в мире, ке-кере-ке-кекал и в целом не облегчал жизнь. Подняла глаза к небу. Потом снова перевела взгляд на его котейшество, у которого осталось меньше десяти дней, чтобы вернуть собственную сущность, а если не получится… Что он там говорил о собственной смерти? Так себе перспектива.

Тряхнула головой, вспоминая любимый подгород и саламандр… Как они там без меня? На кого устраивают засады в катакомбах под Сенной? Как бы мы тут ни устраивали комический театр нескольких актеров, это не избывало тоски по утраченной магии, да еще и время неотвратимо убегало.

А сейчас, вместо того чтобы выбрать короткий путь, мы зачем-то шли длинным.

Если не сказать неправильным.

– Давайте вернемся, – сказала я.

– Что? – Евгений округлил глаза, как Носферату в старых черно-белых хоррорах.

– Мне не нравится эта затея.

– Алла, – внезапно просиял поэт, – неужели в тебе есть не только несгибаемая воля и хлесткая ирония, но и что-то от слабой женщины?

– Если ты думаешь, что я устала…