Человек живет в плену. Плен кроется в его воле, то есть человек сам не хочет освободиться. И даже когда он плачет, протестует против своего греха, исповедуется, он делает попытку только получить облегчение, но не по-настоящему примириться с Богом; выжить, а не жить небом. Столь глубоки раны, нанесенные человеку грехом! С какой стороны ни посмотришь на человека, «нет исцеления в плоти его». В его плоти, в его естестве, теле и душе, нет средства исцелиться, потому что нет стремления к истинной свободе от страсти и греха. Человек грешит добровольно. Конечно, в крещении человек получает решительное и полное освобождение от греха, но грехи после крещения вновь его связывают.
И потому авва Исаия говорит следующие страшные слова:
Горе человеку, который после крещения согрешил снова, потому что в крещении он получил благодать и, значит, имел силы жить духовной жизнью. То, что он согрешил, означает, что он согрешил по своему желанию. А вот некрещеный, как не имеющий благодати, не может не грешить, хотя бы ему содействовал весь Моисеев закон. Ведь и закон, данный Израилю для спасения, в конце концов, привел израильтян к греху. Только благодать принесла безгрешность. И потому, согрешив и в чем-то малом, не будь беспечен до последнего вздоха, но всегда пребывай в покаянии.
Далее авва Исаия называет несколько грехов, которые человек считает повседневными и ничтожными. Речь идет не о великих грехах, но о тех, в которые мы впадаем каждый день или которые составляют всего лишь «одну йоту или одну черту».
Пал ли он телесно. Один из грехов — это жить плотски, как будто у человека нет духа, или впадать в плотские грехи. Люди обыкновенно находятся под их властью.
Или украл. С кражей мы тоже сталкиваемся каждый день. Или погрешил в чем-то вместе с другими — соблазнился и совершил зло по примеру других. Сплетничаешь ты? Сплетничаю и я. Спишь ты? Сплю и я. Каждый день мы впадаем в подобные грехи. Один другого влечет к падению.
Или страстно взглянул на тело. Или посмотрел на чье-то тело и почувствовал движение страсти. Все, что человек видит, может стать поводом для возбуждения страсти. Не говори: «Я не хотел, но увидел». Даже если ты не хотел, даже если случайно увидел, проходя мимо, — и тогда ты несешь ответственность за это и должен покаяться.
Или что-то съел тайно, осматриваясь, чтобы никто не увидел. Ты приходишь в архондарик, а гостиничного брата нет. «Съем-ка я что-нибудь, — говоришь ты себе, — никто меня не видит» — и берешь конфету. Одного этого достаточно. Ты будешь всегда подлежать покаянию, потому что это показывает, что внутри тебя тот «ров с нечистотами», о котором мы говорили, и ты не можешь возвысить свой глас к Богу.
Или, когда другой положил свой милотарий, он полюбопытствовал, что лежит в нем. Кто-то оставил свой милотарий, свою рясу, чтобы куда-то пойти. У всех монахов были одинаковые милотарии, они ничем не отличались. Ты приходишь и внимательно его рассматриваешь. Но откуда ты знаешь, нет ли в нем того, что ввергнет тебя в соблазн? Тем более нельзя любопытствовать о ближнем: что с ним происходит, куда он идет, как живет днем и как ночью.
Ибо поступающий так оскорбляет Иисуса. Тогда некто спросил его: «Неужели это так важно, отче?» «Неужели это так серьезно, отче? Неужели нужно следить за такими мелочами?»
У кого-то не получается украсть. Тогда он берет инструмент, делает отверстие, и ему удается взять деньги. Как он до этого додумался? Его обманул сатана. Если он обманут сатаной, то так же попался и ты, когда съел конфету в архондарике. А если ты терпишь поражение в малом, то кто скажет, что ты не будешь постоянно побеждаться и в великом?