Толкования на Евангелия от Луки и от Иоанна

28–32. От Каиафы повели Иисуса в преторию. Было утро; и они не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху. Пилат вышел к ним и сказал: в чем вы обвиняете Человека Сего? Они сказали ему в ответ: если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе. Пилат сказал им: возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его. Иудеи сказали ему: нам не позволено предавать смерти никого, – да сбудется слово Иисусово, которое сказал Он, давая разуметь, какою смертью Он умрет.

Господа водят по многим судилищам, думая, что они обесславят Его, а истина, напротив, еще более обнаружилась через рассмотрение дела многими судилищами. Ибо Господь вышел из всех них необвиненным и получил силу непререкаемую.

Ведут Иисуса в преторию, потому что сами не имели власти умерщвлять, так как они находились под владычеством римлян. При этом они боялись, чтобы впоследствии не подвергнуться суду и наказанию за то, что умертвили без суда.

Было утро говорит для того, чтобы ты знал, что Каиафа допрашивал Господа в полночь, ибо Он отведен был к Каиафе прежде, чем петух пропел. О чем он спрашивал Господа, этот евангелист умолчал, а другие сказали. Когда ночь прошла в этих допросах, наутро отводят его к Пилату.

И они не вошли в преторию, чтобы не оскверниться. Какое безумие! Когда несправедливо убивают Его, не думают, что они оскверняются. А войти в судилище считают для себя осквернением!

Чтобы можно было есть пасху. Господь совершил ее в первый день опресноков (Мк. 14, 12).

Посему мы под пасхой должны разуметь или весь семидневный праздник, или понимать так, что они на этот раз должны были есть пасху вечером в пятницу, а Он совершил ее одним днем ранее, чтобы заклание Самого Себя соблюсти на пятницу, когда совершалась и ветхозаветная пасха. Пилат поступает несколько справедливее: он сам выходит. И хотя увидел Господа связанным, однако не счел этого достаточным для обвинения Христа, но спрашивает, за что Он связан.

А они, не имея ничего сказать, говорят: Если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе. Видишь, как они везде уклоняются от доказательств. Анна спросил и, не найдя ничего, отослал к Каиафе. Этот, посудив несколько, отсылает к Пилату.

В чем вы обвиняете Человека Сего? – спрашивает их опять Пилат. Они и тут ничего не могут сказать. Поскольку же они никакого обвинения не выставляют, он говорит: Возьмите Его вы. Так как вы присваиваете суд самим себе и хвалитесь, что никогда не поступили бы несправедливо (ибо говорите: если бы Он не был злодей, то мы не предали бы Его тебе), то возьмите Его сами и судите. Если же вы Его привели ко мне и делу Его придаете вид суда (законную форму), то необходимо высказать, в чем Этот Человек виноват. Итак, судите Его вы, ибо я не могу быть таким судьей – если закон ваш наказывает без вины, то судите сами.

На это иудеи говорят: Нам не позволено предавать смерти никого. Говорят это, зная, что римляне осуждают мятежников на распятие. Дабы Господь был распят, и смерть Его была позорнее, и разгласили Его проклятым – для этого они притворно говорят, что им не позволено никого убивать. А как же Стефана побивали камнями? Но я сказал, что они говорят так, потому что желают, чтобы Господь был распят. Они как бы так сказали: «Нам не позволено умерщвлять на кресте никого, но нам желательно, чтобы Этот был распят».

Да сбудется слово Иисусово о смерти, именно: или то, что Он будет распят (см. Ин. 3, 14), или что Он будет умерщвлен не иудеями, а язычниками (см. Мк. 10, 33). Итак, когда иудеи сказали, что им не позволено убивать, тогда берут Его уже язычники и по обычаю своему распинают на кресте, и таким образом слово Иисусово сбывается в том и другом отношении – в том, что Он предан язычникам, и в том, что Он распят.